По образу и подобию - Мария Шмидт

проклинал Всевидящую, проклинал весь этот мир. Почему не подумал о том, что может вернуть ребенку все воспоминания о предыдущей жизни? Ведь было понятно, там случилось с нею что-то страшное. Хотя, почему не подумал. Подумал, но отбросил эти мысли, ведь они ему мешали.

Ему нужен результат, ему нужен этот человек с его особенными знаниями и особенным опытом. И потому он легко пожертвовал ребенком. Что такое маленькая девочка против благополучия всей Аримании?

Слезы Эринии жгли его сердце. Может, к сааху все это, вернуть ее Конерсам, как-то объяснить, сгладить?

Но Ланаор не мог так поступить.

В конце концов, не он это затеял. Он всего лишь подчиняется воле Всевидящей, а значит, поступает правильно. Так и должно быть.

Ярким пятном застыл в дверях послушник. Нелепая одежда раздражала. Ланаор прикрикнул на него, тот вышел и закрыл дверь.

Что дальше?

Иномирец пошел на контакт, необходимо действовать.

— Эриния, душа моя, ты невероятно сообразительная девочка, я тобой очень горжусь. Скажи ему, что это пока невозможно. И еще, что ты единственная в этом мире, кто знает его язык.

Эриния упрямо поджала губы.

— Саах тебя побери, можешь хоть сейчас без выкрутасов? — сорвался Ланаор.

— Ты мне все врал, — всхлипнула Эриния.

Иномирец спросил ее о чем-то, она ответила.

— Что он сказал?

— Спросил, зачем мы вам.

— Скажи, что нам нужна его помощь. А потом мы поможем вам вернуться в ваш мир, если захотите.

Иномирец выслушал сбивчивые пояснения Эринии и поднялся.

— Что он теперь сказал? — Ланаора раздражала сама ситуация, в которой Эриния выполняла роль посредника, но других вариантов не было.

— Что я должна остаться здесь.

— Это исключено.

Он схватил ее за руку и повел прочь.

Конерс сразу уловил перемену.

— У нас хорошие новости, этот человек и в самом деле оказался ее соотечественником. В общем, все хорошо, просто какое-то время понадобиться на то, чтобы Эриния приняла свое прошлое, — пояснил Ланаор.

Эриния даже не посмотрела на него, молча поднялась в экипаж, оказавшись от помощи Конерса. Они уехали.

А Ланаор остался стоять.

«Все в интересах Аримании», — убеждал себя он. Но это никак не уменьшало ту тяжесть, что легла теперь на его сердце.

Четыре дня спустя

Тиильдер, дом Конерсов, 13 декабря 1947 года

В том, что душевное равновесие очень важно для здоровья, Виттио Конерс никогда не сомневался. Однако, к модным трудам Даарцельса относился скорее пренебрежительно, не рассматривая различные практики глубокого дыхания всерьез. Главным инструментом лекаря в борьбе с душевным беспокойством он видел доброе слово. Он смог убедить Эринию принять оба мира в своей душе, при этом пообещал сделать все возможное для поиска ее родителей. Эриния поверила ему, хотя бы начала разговаривать. И очень кстати оказался щенок, которого недавно Виттио подарил приемной дочери. Играя с щенком, Эриния улыбалась, и это было хорошим знаком.

Было трудно говорить с дочерью, но ее детский возраст в какой-то степени облегчал задачу. Гораздо сложнее убедить жену в том, что ничего плохого не произошло. Да, Эриния вспомнила свою настоящую мать, но ведь мы всегда знали, что это может случиться. Да, девочка ведет себя отстраненно, и это тоже можно понять. Просто нужно время.

Он сказал об этом Ланаору, когда тот снова приехал за ребенком. И был вынужден отступить, Ланаор сказал, что на иномирца возлагались огромные надежды, а Эриния была единственным к нему ключиком.

На этот раз Виттио разрешили присутствовать при разговоре.

— Вы понимаете, что все, что сейчас услышите и увидите, является закрытой информацией? И что ваша жизнь может измениться с этого момента?

— Да, я полностью осознаю свою ответственность.

После этого его провели в комнату, где уже находилась Эриния, представители Ордена, в том числе сам Великий Магистр, и тот самый иномирец. У иномирца было удивительное лицо, волевое, жесткое. Взгляд его прожигал насквозь, и меньше всего хотелось Виттио Конерсу, чтобы его девочка общалась с этим человеком.

— Мы ничего о нем не знаем, спроси, как можно к нему обращаться? — вопросы Эринии задавал сам Великий Магистр.

— Его зовут Егор Николаевич Карпенко.

— Расскажите о вашем мире.

— Я не знаю, что рассказывать.

— Пусть он расскажет.

— Я не знаю, как спросить, я очень плохо помню свой родной язык.

— Хорошо, спроси, что стало причиной его болезненного состояния.

Эриния пыталась разговаривать с иномирцем, было понятно, что ее словарный запас и в самом деле невелик.

— Он хочет знать, чего вы от него хотите.

Старик задумался, затем разложил на столе карту Аримании.

— Скажи, что наша земля нуждается в защите.

Это был долгий разговор, во время которого Виттио впервые осознал, насколько призрачно и хрупко их теперешнее благополучие. Ни в одной газете ничего не писали о танларской угрозе, напротив, было множество хвалебных статей о взаимовыгодном сотрудничестве, о величайших технических достижениях этой могущественной империи. И что плохого в том, чтобы стать ее частью? Погрузившись в свои размышления, он немного потерял нить разговора, и когда снова прислушался к беседе, то понял, что иномирец согласился на условия. Помощь в обмен на возвращение.

— Что ж, на сегодня все, — сказал Ланаор, поднимаясь, — Виттио, благодарю вас. Какое-то время нам нужна будет еще помощь Эринии, пока наш гость не освоится. Я сообщу заранее о следующей встрече.

Всю дорогу домой Эриния опять молчала. Рано, слишком рано Орден устроил вторую встречу, разбередив свежую душевную рану ребенка. Ни одна попытка Виттио разговорить Эринию не увенчалась успехом. И только дома, когда их встретила улыбающаяся Ливи с щенком на руках, в надежде, что милый пухляш опять поможет растопить лед детского сердечка, Эриния подняла глаза на Виттио.

— Пожалуйста, верни его туда, где взял.

Больше она собакой не интересовалась, и спустя несколько дней Виттио и в самом деле пришлось пристроить Тарто в хорошие руки.

Глава 13. Кристиния Корвильд

Год спустя

Тиильдер, особняк Ланаора Тая

1 октября 1948 года

Сумерки сгустились над Тиильдером, погружая город во тьму. Уличные светильники чадили горящим жиром и света почти не давали, разве что помогали запоздалым возницам сориентироваться в лабиринте улиц. Теперь с наступлением ночи город замирал, горожане тихо коротали вечера при свечах в домашнем кругу. Веселье праздной жизни, озаренной магическими огнями, осталось в прошлом. Весь световой день горожане усердно работали, чтобы обеспечить себя самым необходимым. Труд многих был настолько тяжелым, что едва хватало ночи для отдыха. Полтора года минуло от Исхода, и все реже тиильдерцаы говорили о прошлом благополучии, смирившись с несовершенством новой жизни.

Впрочем, нет правил без исключений. Время от времени местная