Злое марево: Луч Империи - Мурат Янг

— Вера Игнатьевна! Вот это встреча!

— А ну захлопнись! — выкрикнул Пирожок.

Дверь послушно закрылась.

— Уходите! — вновь приказал усатый. Клинок на треть высунулся из ножен на его бедре.

Пирожок и вовсе обнажил свой меч и стоял сбоку, довольно напряженный, будто готовый атаковать в любой момент.

— Вы служите не Святославу, — проговорила я сквозь зубы. И это был не вопрос.

Ни Пирожок, ни усатый не прокомментировали утверждение. А стало быть…

Я сжала пальцы в кулак и без замаха врезала усатому. Угодила в челюсть. Он отшатывается, и я успеваю выхватить саблю.

— Ах ты! — рычит Пирожок, подскакивая.

Звенит сталь. Хоть и толстенький, он весьма энергичен и шустро орудует клинком. Но куда ему до меня? Десять секунд, и ровная багряная линия кровоточит на его щеке.

Да, это царапина. Но она приводит его в бешенство. Он набрасывается с большей яростью, рычит, как дикий зверь. Я отражаю атаки. Жду, когда допустит ошибку. Вспоминаю об усатом.

И вовремя. Не решаясь подключиться к поединку сам, он бьет магией. Блок ставить некогда, но успеваю отскочить. Разворачиваюсь к Пирожку, ведь тот все еще прет с завидным упорством.

Отражаю выпад. Чувствую, что удар его уже слаб. Ага! Утомился! Новый блок, теперь с усилием. Его руку отбрасывает, но меч удержал.

Пока он приходит в себя, готовлю свой удар: замах… и клинок пикирует, словно беркут. Но не настигает цели, ибо в мою руку врезается магический разряд.

Усатый восстановился слишком быстро, он и правда хорош. Теперь уже в замешательстве я. Пытаюсь дёрнуть руку обратно к себе, чтобы вновь перейти к обороне, но не могу… Не могу!

Почему я не могу вернуть руку?

Почему не ощущаю её?

Почему в ней лишь острая, бесконечная боль?

Толстяк же вот-вот ударит! Я ловлю глазами торжествующее лицо Пирожка. С его клинка стекают кровавые ручейки. Он смотрит на меня, ухмыляясь, и вовсе не собирается атаковать.

Мне дурно! Тело дрожит. Перед глазами туман. Обессиленная, я падаю на колени, опускаю взгляд и вижу на земле… вижу там — свою собственную руку. Она все еще сжимает саблю. А кровь с моего обрубка обильно поливает её.

Пока теряю сознание, почему-то предстает образ Володи. Как же он, должно быть, похож на меня… теперь… Или я на него…

Я — Фёдор

— Получилось, Николай Фёдорович? — осведомилась Лиза.

— Прошу тебя, Елизавета, зови меня по имени.

Лиза пропустила замечание и принялась сверлить Строганова требовательным взглядом.

— Да. Как видишь, — недовольно буркнул тот.

Он показал в сторону конюшни, откуда пара крепких мужчин вела к нам четырех кобыл.

Мы находились на весьма большой почтовой станции в Тверской губернии. Кроме нас, народу здесь сновало немало. Местные даже рынок образовали. Но благодаря конюшне место, где стояли мы, было относительно скрытым.

Эта скачка порядком утомила, пусть я и не ощущал боли, но тряска перед глазами отнюдь не поднимала настрой. К тому же, что за радость от поездки, если тебя привязывают к лошади и чаще всего просто ложат сверху, словно мешок.

Но я не жаловался, пусть и мог бы.

Мужики подвели лошадей.

— Всё готово, — сказал один из них, показав на ту, что нагружена мешками. — Ваши вещички здесь, всё как было. — Лошадки свежие, сытые, водой напоенные.

— Хорошо, — кивнул Строганов. — Свободен.

Лиза проводила их взглядом и, как только оба отошли достаточно далеко, перевела глаза на следователя.

— Вы точно не поедете дальше, Николай Фёдорович? — в голосе ощущалась печаль и частично просьба.

Он поморщился, вновь услышав отчество.

— Я должен вернуться в Москву, иначе меня начнут подозревать.

— Хорошо.

— Но есть одна весьма полезная новость. — В руках следователя появилась маленькая скрученная в трубочку бумажка. — Несколько дней назад возможных перехватчиков Любимова видели в Новгородской губернии. Они двигались в сторону Петербурга, но случилась какая-то заварушка.

— Профессор не пострадал? — обеспокоилась Лиза.

Строганов пожал плечами.

— Известно только, что потом они сменили маршрут и двинулись на юг через Псковскую губернию к Смоленской.

— Значит… Мы можем срезать, — задумалась Лиза.

— Можете, — согласился Строганов. Но на вашем месте я бы прекратил это.

— У меня приказ, — отрезала она. — Я либо выполню его, либо умру.

— Ну-ну. Та же прыть, тот же нрав и воля, — нахмурившись, кивнул Строганов. — Теперь понимаю, почему у вас возникли взаимные чувства с… — Он смолк, заметив, как помрачнело лицо девушки.

— Лучше не напоминайте, Николай Фёдорович.

— М-да. Но хотя бы Дубравского оставили бы на моё попечение. Зачем таскаться с инвалидом? — Он бросил на меня задумчивый взгляд. — Или не доверяете мне?

Лиза покачала головой.

— Дело не в доверии. Вы помогли нам… Очень помогли. — Глаза её упали к земле. Потом резко поднялись, уперевшись в щетинистое лицо Строганова. — Но есть другой приказ, Николай Фёдорович. Я — его защита. И я за Фёдора отдам жизнь. Не могу оставить его нигде. И у вас не могу.

— Правда? — осклабился Строганов. — А мне-то показалось, что вы его недолюбливаете.

— Любовь-нелюбовь — неважно. Главное — приказ командира.

Господь всемогущий! Как же мне хотелось разрыдаться! И плевать, что я мужчина. Грусть, что давила все эти месяцы, усилилась стократно.

Вместо плача я захихикал: противно и злобно.

— Команди-и-ир! — раздался в отдалении выкрик. — Кажется, во-о-он та-а-ам!

Какой-то солдат верхом на жеребце показывал в нашу сторону. Трое других всадников обернулись посмотреть.

— Что? — вздрогнул Строганов, уставившись на приближающихся.

— Сука! — вторила ему Лиза. Рука её потянулась к мечу. — Это он.

— Прошу тебя, Лиза, — поспешно затараторил Строганов. — Наделаешь глупостей — меня погубишь! Оставь их мне.

Четверо всадников подъехали, спешились. Но вплотную подошел только один из них.

— Вот так да! — весело сказал он. — Не врет разведка.

Елизавета с ненавистью таращилась на подошедшего экс-любовника. Стиснула зубы, очевидно решив довериться совету Строганова.

— Что за дьявольщина, Волков!? — рявкнул тот. — Ты что тут делаешь? Ещё один выговор захотел?

— И