Основы человечности. Работа над ошибками - Екатерина Владимировна Шашкова

подальше отошли, и даже мальчишка тот сбежал. Потом курьеры всякие были, несколько подряд, как сговорились. Вот они внутрь заходили, но выходили быстро, ничем особо не выделялись. Байкер ещё был, весь в коже, в шлеме — как раз с одним из курьеров зашёл, но тоже быстро вышел. Тётка из магазина возвращалась, с пакетами. Вот и охота ей тяжести таскать, доставка же есть? Потом собака какая-то выбежала… Чья, кстати?

— Понятия не имею, — мотнул головой Тимур, искренне надеясь, что это выглядит убедительно, и благодаря менталитет современных городских жителей, которые традиционно не могут опознать здоровенного волка. — Но вроде местная.

— Вроде! — передразнила дама. — Могли бы и точно знать, в вашем ведь подъезде обитает! Не одобряю я этих собак на самовыгуле, да ещё и без намордника. А если покусает кого? Вы когда выясните, чья псина, мне сразу скажите, хорошо? Я разберусь!

«Когда, а не если», — отметил Тимур. Варианта, что он вообще не планирует ничего выяснять, для этой суровой женщины, похоже, не существовало.

— Вот вроде и всё! Ну, потом вы выскочили. Извините уж, что за пьяного приняла, но видок у вас был… своеобразный.

— Догадываюсь. Я… простите, что напугал.

— Меня такой ерундой не напугаешь. Но больше так не делайте, а то мало ли что люди подумают. И, кстати, телефончик свой не оставите?

— Зачем? В смысле, я не против, сейчас дам, но зачем?

— На всякий случай! — веско ответила дама. Похоже, она всерьёз вознамерилась собрать досье на всех жильцов дома. — А зовут вас, кстати, как?

— Тимур. Игоревич. Но можно просто Тимур. А вас?

— Любовь. — Имя она выговорила с такой интонацией, словно преподносила его как семейную реликвию, как миллион алых роз, сбрызнутых духами «Красная Москва». После такого представления сократить её до Любы не получилось бы при всём желании. — Диктуйте телефон, я записываю. И мой тоже запишите. Или давайте я вас сейчас наберу, быстрее будет.

* * *

О том, что в проходном дворе дерутся, Тимур догадался по звукам: характерному суровому сопению, шелесту одежды, шарканью подошв по земле. Конечно, так (или почти что так) мог бы звучать и секс, если бы нашлись придурки, решившие заняться сексом на улице, в осеннюю слякоть и средь бела дня — солнце, конечно, приближалось к горизонту, но до интимного полумрака было ещё далеко.

Впрочем, драка в такое время удивляла не меньше. Драка вообще удивляла — самим фактом своего существования. Весёлые девяностые остались в далёком прошлом, и с тех пор люди стали заметно цивилизованнее. Или просто видеокамер на улицах стало больше?

Но здесь камер наверняка не было, как не было и людей, которых насторожили бы странные звуки. Три старых двухэтажных дома давно готовили под снос и частично уже расселили, а оставшиеся жильцы предпочитали не обращать внимания на тех, кто срезает путь через их двор. Для Тимура это был привычный способ добраться от остановки до салона «Диана», хотя сама Диана постоянно на него ворчала: для неё узкий проход, скрытый от посторонних глаз, был чем-то средним между наркопритоном и общественным туалетом. По крайней мере, пахло там примерно так же.

Но Тимур опаздывал — слишком заболтался с Любовью (вернее, слишком долго пытался от неё отвязаться), — поэтому решительно толкнул деревянную калитку.

И услышал драку.

А те, кто эту драку затеял, наверняка услышали Тимура. Вернее, душераздирающе скрипнувшие дверные петли.

Всё ещё можно было успеть сбежать. Развернуться и выскочить обратно на улицу, к пешеходам, магазинам и видеокамерам — вряд ли кто-то бросился бы следом, не та ситуация. Да и зачем его догонять, он же не успел ничего увидеть?

В общем, можно было поступить как нормальный человек с инстинктом самосохранения.

«А вот Людвиг бы точно не сбежал», — подумал Тимур.

И шагнул вперёд.

Все размышления заняли долю секунды, не больше. Скрип калитки не успел затихнуть, а из глубины двора уже раздалось хриплое:

— Кого там ещё несёт?

— Мужики, да ладно вам, я всё понял, — приглушённо прозвучало следом. Приглушённо — и знакомо.

— А ты вообще заткнись! Понял он! И не рыпайся. Когда скажу можно — тогда и встанешь!

Потом раздался… нет, не удар даже, скорее просто сильный толчок.

Тимур мысленно попрощался с очками и пальто и двинулся на звук.

Далеко идти не пришлось, искать — тоже: драчуны обнаружились за небольшой деревянной пристройкой, возле старой яблони. Окна в пристройке были выбиты так давно, что яблоневые ветви успели прорасти сквозь дыры и теперь шелестели остатками листьев где-то внутри. Умиротворяющий звук плохо сочетался с запахами (пахло во дворе действительно так себе, и обычно Тимур старался пробежать его, задержав дыхание) и ещё хуже — с картинкой. Ничего особенного, просто два мужика лениво, без огонька, валяли по земле третьего.

Нападающие выглядели на удивление обычно: не бугаи в тёмных очках, не уголовники с золотыми зубами, не нарики, не алкаши — просто обычные ребята, на которых никто не посмотрит косо на улице или в магазине. Даже если бы кто-то из них ребёнка в школу привёл, Тимур бы и то не удивился.

Легко было поверить, что, несмотря на численное преимущество, именно они здесь — правая сторона. Мало ли что третий им сделал: может, матом послал, или окно в машине разбил, или кошелёк спереть пытался.

Только вот на земле между ними лежал Стас. Со всеми его фенечками и цветными носками, торчащими из-под задравшихся штанин, но, для разнообразия, без лучезарной улыбки. Зато с разбитой губой и ободранной щекой.

— О, привет! — сказал Стас, завидев Тимура, и улыбка немедленно вернулась на привычное место. — А я тут вот…

— Заткнись, кому сказал! — рявкнул один из мужиков. Тот, что стоял чуть ближе к Тимуру. — Друган твой, что ли?

Повисла тяжёлая, напряжённая тишина.

Тимур быстро прикинул варианты: пункт «сбежать» вычеркнул окончательно (уж точно не сейчас, когда его увидел Стас и как следует разглядели мужики); пункт