Карантин - Сергей Малицкий

– Ноготь сломала, – смешно надула она губы. – Здоровый бугай оказался, хотя я вроде его правильно зажала – как батя учил, за шею. Едва не задушила!

– Ага. – Павел сдержанно улыбнулся. – Ему теперь вся команда завидует. Такая дивчина грудью к спине прижималась! Говорит, всякий бы без движения замер!

– Но ты же – не всякий? – Она в мгновение стала серьезной, хотя уже привычно залилась румянцем. – Когда следующая войнушка?

– Через месяц. – Он застегнул молнию. – Удовольствия нельзя частить.

– Это касается всех удовольствий? – Томка стянула с лица защитные очки. – Что мне придумать, чтобы увидеть тебя раньше?

– Ну существуют разные способы… – Павел все еще не мог понять, что его удерживало от того, чтобы обнять ладно сложенную воительницу, на которой даже камуфляж казался модельным одеянием. – К примеру, ты могла бы пригнать в нашу с Димкой мастерскую свою машину.

– У меня нет машины. – Она смотрела на него строго, словно хотела поручить ему что-то важное.

– Тогда ничего не придумывай. – Павел постарался убрать с лица всегдашнюю ухмылку, хотя и знал, что это у него не получится. – Просто поехали ко мне.

Она была родом из Латвии. Точнее, в Латвии родилась ее мать. Отец-сибиряк, который когда-то окончил Вильнюсское радиотехническое, мотался по воинским частям по всему Союзу, слепил офицерскую семью, заполучил дочь, потерял где-то в вечных переездах жену и на излете службы уже значительно позднее кончины огромного государства все-таки сумел перебраться с Дальнего Востока под Москву. Томка так и звала его – майор. На самом деле майора звали Виктором Антоновичем Соленым, но Павел тоже, с легкой руки Томки, стал звать его майором. Правда, встретиться ему удалось с тестем не сразу. Тот работал инспектором газнадзора и редко бывал дома, мотался по командировкам. Томка проехалась по этому его свойству в первый же день, заявив, что семья у них будет неполная: у Павла, оказывается, ни отца, ни матери, у нее только отец, да и тот дома не бывает. Трудное детство ожидает маленьких Палычей – без дедушек и бабушек придется обходиться.

– Ты сейчас о каких Палычах говоришь? – спросил Павел, доставая из кармана ключи.

Она шагнула в открытую дверь, сунула ноги в тапки, огляделась.

– О твоих детях. И, надеюсь, и моих. А ты молодец.

– В чем же на этот раз? – Павел закрыл за собой дверь.

– Почему на этот раз? – Она остановилась в центре его единственной комнаты – небольшого зала, объединяющего и коридор, и кухню. – Я хвалю тебя впервые. Фехтовал ты слишком скованно, не легко. Боялся раскрыться, а уколоть, не раскрываясь, невозможно. Ну так мне показалось, на мой… дилетантский взгляд. На страйке тоже больше за мной следил, чем за противником. Машину водишь осторожно. Частенько оглядываешься. Прислушиваешься к чему-то. Ты вообще очень осторожный человек, Шермер. Осторожный и сдержанный. Но это не так плохо: моей несдержанности на обоих хватит. Зато здесь… очень хорошо и легко. Твоя берлога говорит о тебе больше, чем ты готов рассказать сам. Оглянись.

Томка стояла посредине его жилища, уже привычно пощипывая подбородок, и улыбалась. Румянилась и пьянела от собственной развязности и легкости. Чуть кривила губы, чуть поднимала брови, чуть суживала глаза. Ровно настолько, чтобы он это заметил. Павел так бы и подумал, если бы не ее пальцы. Они дрожали, медленно расстегивая кнопки ладного камуфляжа. Да и глаза словно избегали его взгляда.

Павел огляделся. Попробовал взглянуть на собственный интерьер ее глазами. Высокий потолок. Пара больших окон. Огромная кровать между ними, или, как говорил с завистью Димка, окончательный брачный постамент. Стенные и книжные шкафы, прикрытые зеркалами и стеклом. Закуток с компьютером. Диван, кресла, подушки на полу. Уютная кухонная зона. Светильники. Несколько странных картин, купленных по случаю. Изображенные на них шуты словно играли в «замри – отомри».

– Отомри, – как всегда, прошептал Павел. Или подумал.

– Здесь хорошо. – Она бросила на кресло куртку. – И я вижу, что баб ты сюда не водишь. Спасибо. Ой! Глупость сказала! Глупею на глазах! Это от счастья. Которая из двух дверей в ванную? Левая?

– Правая. – Он по-прежнему стоял у дверей. – Хотя до ремонта было наоборот. Захотелось ванную с окном. Слева – гардеробная.

– Там найдется место для пары платьев?

Павел не ответил. Томка растерянно улыбнулась, выпятила нижнюю губу, подула на раскрасневшееся лицо, взъерошила волосы.

– Чистое полотенце – там. – Он не узнал своего голоса. – В ванной. Третья дверца слева.

– Не бойся, – попробовала она ему подмигнуть. – Где же эта фраза? Я же ее учила! А! Вот! Если ты захочешь со мной расстаться, я исчезну быстрее, чем ты поймешь, что именно ты этого захотел. Ну как? Классно сказала?