Янтарь на снегу - Оксана Глинина

Мне досталось собирать сливы в саду. Не сказать, что я об этом мечтала, но все же лучше, чем рыться в земле в поисках морковки, которая, судя по лицам собиравших ее девушек, явно залегла на запредельной для тяпок глубине, или присматривать за обнаглевшими от свободы поросятами — их в кои-то веки выпустили погулять, пока пара деревенских работников чистила сарай. Вайдела Беата блюла подопечных с особым тщанием — на тот случай, если мальчишки вздумают заговорить с нашими девами. Даром что некоторым из них не было и тринадцати лет — в смысле работникам, да и девам тоже. «Честь надо беречь с юности, — говаривала старая жрица. — А честь девы из обители превыше всего — иначе не стать девушке вайдилутой, или по-другому — жрицей Живы».

Таких жриц в народе уважали — приглашали освятить дом, омыть и благословить младенчика, понянчить и обучить грамоте детей. В храме Живы такие жрицы-хранительницы скрепляли союзы молодых пар, а жрицы-целительницы вообще были на вес золота. Вот по всему и выходило, что девы из обители Живы всю жизнь обязаны блюсти честь, иначе не раскроется их истинный Дар, и не смогут они давать другим исцеление и благословение. Только вот незадача, не все из нас мечтали посвятить жизнь на благо своим ближним. Да куда нам, сиротам и подкидышам, податься? Так и выходило, что все свои тайные мечтания о возлюбленном, о доме, полном деток, или совсем уж глупые надежды на похищение из обители молодым баронетом — девушки прятали глубоко в душе, скрывая под веками блеск глаз и доверяя друг другу тайны поздней ночью в кельях — только шепотом, потому как боялись вайделы Беаты до икоты.

В общем, обычная монастырская романтика: в душный день везде кипит работа, рядом вонючее болото, кусачие мошки и агрессивно настроенные комары, а мы, несмотря на тщедушность тел, для кровососов — самое изысканное блюдо.

С лестницы, приставленной к сливе, были хорошо видны окрестности. Потому и не укрылось от глаз, что к обители подъезжает группа всадников.

Так-то у нас и нападения случались, но, правда, давно, и только один раз — покойный батюшка барона Чаплиса перебрал на пирушке лишнего и, вспомнив бурную боевую молодость, пошел на приступ «вражеской цитадели», коей оказались ветхие стены нашей обители — ограда не только была не укреплена, но давно требовала ремонта.

Панорама из сада открывалась живописная, дорога просматривалась как на ладони, это учитывая, что сама обитель находилась на возвышенности. Вроде и всадники не походили на бандитов — те нападают внезапно, исподтишка, а эти, сразу видно, цивильные, с выправкой — люди местного барона так не выезжали — при амуниции, все как один в темных камзолах и на ухоженных, но слегка усталых лошадях.

Только что в женской обители понадобилось такому количеству мужчин?

Вайдела Беата среагировала быстро, уверенно и четко. В итоге — работа была брошена, поросята от радости разбежались по саду, зато всех молодых дев под бдительным надзором наставниц разогнали по кельям. Я тоже отправилась в келью. Только мне не давали покоя всадники, особенно один, с рыжей шевелюрой. Или мне почудилось? У нас издавна повторяли поговорку, этакую народную мудрость: чудится — покажи кукиш. Кукиш я показывать не стала, а решила проверить, что происходит.

А потому вскоре оказалась на чердаке прямо над приемным покоем нашего старейшины, вайдила Фьерна. Старую обитель я знала, как пять своих пальцев, если что, и с закрытыми глазами все необходимое могла найти. Дождалась минуты, когда меня никто не видел, а приезжие спешивались на заднем дворе, и прошмыгнула к лестнице. Потом потихонечку взобралась на чердак и ползком добралась до балок над личной приемной нашего главного жреца. Благо между досками щели порядочные — я почти все увижу, почти все услышу, а сама постараюсь остаться незамеченной.

На приключения потянуло не только меня — это я поняла после того как мой нос уперся во что-то мягкое, а потом послышались сбивчивое шипение и шелестение. Сначала у меня от страха все внутри оборвалось. В голове прояснилось, когда от моего носа отпрянуло это самое шелестящее и мягкое, и перед глазами предстала едва различимая в полумраке Людя — еще одна дева обители. Ох, и быстра же, словно заяц, что от собак драпает. Когда успела?

— Тсс! — прошипела Людя и весомо пригрозила кулаком. Мне только и оставалось, что фыркнуть в ответ. В трапезную она тоже попадала раньше всех, а к котлу прокладывала путь, активно работая локтями. Я-то сюда тоже не танцевать пришла, а снедаемая праздным любопытством: на приезжих хотела глянуть. Между прочим, мне их увидеть нужнее.

Но Людя, видимо, считала иначе. Прилепившись носом к доскам, она распласталась во весь рост по полу чердака. Это было уже слишком. Мне даже пристроиться оказалось негде, поэтому, особо не церемонясь, я пододвинула нахалку, насколько позволяли силы и пространство. Этот маневр не понравился любопытной девице, она со свистом раздула щеки, возмущенно зашипела и даже ущипнула меня целых два раза! Как невежливо, ведь вайдела Беата всегда учила своих послушниц скромности и кротости! Я пнула Людю в ответ, и между нами завязалась драка. Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы не шаги и скрип открывающейся двери. Мы резко перестали щипаться, толкаться, пинаться и одновременно припали носами к щелям между балками, предварительно стукнувшись лбами. Людя недовольно потерла ушибленное место и пригрозила мне кулаком: мол, так просто она этого не оставит. Но пугаться было некогда, так как я узрела приезжих, точнее, одного из них, и поняла: ничего мне не показалось, и лучше бы я показала кукиш, хоть не обидно было бы.

Вслед за вайдилом Фьерном в приемный покой с прямой, как пыточный столб, спиной, важным видом и своей коронной улыбочкой вошел Легарт Браггитас. Кузен, наверное, мнил, что его козырь — прирожденное обаяние, и всякий раз пускал его в ход, если хотел кому-то угодить, понравиться или ему позарез что-то было нужно. Вот и сейчас Легарт лыбился, показывая все свои зубы. Людя по соседству учащенно задышала, так, что наши шансы быть обнаруженными повысились раза в три. Как по мне, окажись я сейчас рядом с этим «зубоскалом», передние зубы ему пришлось бы восстанавливать у эльфийских мастеров — дорого, долго и весьма болезненно. Даже у магии эльфов есть свои неприятные особенности!

Странно было увидеть кузена через столько лет, да и не верилось, что он прибыл по мою душу, хотя бы и добровольно. Во всяком случае, то, что глава Дома Браггитас явился сюда собственной персоной, — весьма недобрый знак.

— Рад видеть мудрейшего вайдила Фьерна в добром здравии! — весьма почтительно начал свою речь гость.

— Присаживайтесь, лорд Браггитас. — Вайдил указал на кресло возле стола, сам, правда, садиться не стал. — В ногах правды нет, как говорят в этих краях жители.

— В столице вас до сих пор помнят. — Легарт и бровью не повел, уловив проскользнувшую в словах жреца иронию, но в кресло садиться не стал. — На пирах нет-нет да прозвучит песня ваганта о ваших ратных делах.

С вытянутыми от удивления лицами и раскрытыми ртами мы с Людей в полумраке чердака уставились друг на друга. Нет, конечно, то, что вайдил не прост, мы знали. Ведь мужчина, приставленный к женской обители, должен быть не обычным жрецом, а и воином, защитником. Но о том, что наш престарелый вайдил Фьерн еще и герой, мы не догадывались.