Алтайские сказки - Лейла Кравченко

— Что же ты беду кличешь, — спросила бабушка, — не получается с первого раза, попробуй ещё, а беду на себя кликать не надо. Как говорится: не буди лихо, пока оно тихо.

Засела эта поговорка в голове Ильи. Не стал он спрашивать не о чем бабушку, лишь взял верёвку покрепче и ещё раз попробовал собрать ветки в крышу. Когда строительство завершилось и ребята пришли обедать, Илья не удержался и спросил бабушку:

— Ба, а кто такой Лихо?

— Не кто такой, а кто такая, — отвечала бабушка, — одна очень ранимая женщина.

— А почему ее будить нельзя, — поинтересовалась Варя?

— А потому что она обидится и начнет вредности всякие творить.

— Ба, — не унимался Илья, — а ты про нее сказку знаешь?

— А как не знать, — посмеялась бабушка, — уж столько лет дружим.

— Ты дружишь с Лихой? — удивились внуки в один голос.

— Конечно, кто же с ней не дружит. То она на меня напасти всякие пошлет, то я ее недобрым словом помяну.

— А расскажи про неё.

— Вы же знаете правила, внучата. Все сказки только вечером, а сейчас нас дела ждут.

Еле дождались ребятишки теплой ночи, вышли во двор, сели на лавочку возле калитки и стали звёзды считать. Бабушка Зина закончила свои дела и пришла к внукам.

— Ну что, озорники, спать не хотите?

— Нет, хотим сказку про Лихо.

— Ну что ж, тогда слушайте, — сказала бабушка, устраиваясь на лавке между внучат.

Миф об одноглазой великанше

Давным-давно влюбился мельник в царицу Осень. Да только нельзя было человеку в сказочную нимфу влюбляться. Но ничего они сделать не могли, жизни друг без друга не представляли.

Узнало об этом Солнце ясное, хотело помешать их счастью и прокляло их союз. Родилась поэтому у Осени и мельника доченька, да не простая — одноглазая, худощавая да высокая — одним словом великанша.

Увидел это мельник, испугался, бросил он свою возлюбленную Осень с неугодной дочерью и ушел в далёкие земли, чтобы никто его не нашел.

Долго горевала Осень по возлюбленному, просила прощения у Солнца за то, что раньше его не послушала. Солнце сжалилось и простило царицу рыжую. Стала Осень доченьку свою растить, да только кто б малютку не увидел — все носы морщили, обзывались, Осени сочувствовали.

Спрятала тогда мать свое дитя, чтоб никто ее не обижал. Дала ей мама имя — Лихо, потому что малютка смелая была, бесстрашная, лихая.

Шли годы, Лихо росла, не хотела она одна в пещере сидеть и как-то раз, пока мама её листочки осушала, дождики устраивала, пошла Лихо мир смотреть. Набрела она на озеро Васильевское, там как раз ребятишки деревенские купались. Увидели они девочку одноглазую, худую и высокую, начали смеяться над ней. Разозлилась Лихо и пустилась в драку — кому щеку поцарапала, кому рубаху порвала, кому волосы повыдернула.

Невзлюбила Лихо людей, подумала, что все такие — жестокие.

Больше она гулять не ходила.

— Бабулечка, не томи, что же дальше случилось? — спросила Варюша.

— А ничего, так она и сидит одна в своей пещере, обижается и людей проклинает.

— Я думала, что встретятся ей хорошие люди, и она станет доброй.

— Не все сказки, внученька, счастливо кончаются.

Подумали ребята над словами бабушки и пошли спать. Когда Илюша и Варюша уснули, зажгла Зинаида Петровна свечку и спустилась в погреб. В самом темном углу стояла там ступа дубовая с резными узорами да метёлка березовая, свеженькая. Вздохнула бабуся, вспомнила былые времена, когда меж облаков на аппарате своем летала, не сдержалась и села прокатиться.

Теплая то ночь была, волшебная. Все вороны из гнезд своих повылазили, отдали почтение Бабе Яге. Столько лет её ступа в углу пылилась, но вот приехали к ней внуки и заставили вспомнить самые счастливые и веселые моменты ее жизни.

— Может и ребятишек своих на ступе как-нибудь прокачу, — подумала она.