Уехал славный рыцарь мой… - Марина и Сергей Дяченко

Преодолевая невольный страх, я заглянула рыцарю в лицо. На висках его темнели круглые синяки. Правый глаз смотрел в пространство. На месте левого была абсолютная тьма. Ни один мускул не сокращался.

Контакты на висках, подумала я. Что с ним проделал Аманесер, прежде чем послать ко мне? Побежденный рыцарь стоял, склонившись в «поклоне верности» — жесте безграничной покорности и полного доверия, с которым люди второго порядка когда-то обращались к своим инженерам.

Я обошла рыцаря кругом. Разъем обнаружился за правым ухом. Вертикальный разъем, вроде как замочная скважина. Сейчас, согласно древней традиции, мне надлежит вставить чип на место и сказать побежденному, что его присяга принята.

Я снова обошла преклоненного — еще и еще. Слуги наблюдали за мной в священном ужасе. Мулы ревели, требуя воды и покоя.

Я протянула руку и вырвала чип из одетых в перчатку пальцев.

— На верстак, — скомандовала слугам, указывая на побежденного рыцаря. — Вынуть аккумулятор, да поживее!

Слуги повиновались.

Вечером того дня у нас уже была отличная дальнобойная пушка, способная снимать моховых звезд — да и вообще, кого бы то ни было — чуть ли не с вершины холма.

* * *

Я рассказывала Аманесеру обо всем, что происходило в доме. Не знаю, много ли он слышал — половинки мутного зеркальца плохо держали сигнал. Иногда я могла видеть рыцаря, как будто он был рядом, и слышала голос, произносящий мое имя. Иногда я видела только туман и слышала только атмосферные разряды.

Каждую ночь я оставляла свечку на окне — чтобы мой рыцарь мог увидеть ее издалека.

Побежденные приходили один за другим, порой каждый день, порой с интервалом в долгие недели. Среди разнообразных рыцарей и оруженосцев попадались колдуны — этих я выходила рассмотреть поближе. К сожалению (а может быть, к небывалому счастью), Аманесер жестко программировал их, прежде чем отправить ко мне: у всех, кого он присылал, имелись следы от контактов — круглые синяки на висках, иногда на лбу. Бедняги являлись — часто истощенные, забывшие о воде и сне, одержимые одним желанием — принести мне свою покорность вкупе с имуществом. Я отпускала их: мне стоило только сказать «Ты свободен», как осмысленное выражение возвращалось в их глаза. Но если кодовое слово говорил кто-то другой — или если мой голос оказывался охрипшим от фруктового льда, как это случилось однажды в полдень, запущенная Аманесером программа продолжала работать…

Когда пришельцы оказывались людьми из плоти, я всегда предлагала им помощь — услуги лекаря, еду и воду, кров на ночь. Они смотрели на меня с ужасом и почти всегда отказывались.

— Прекрасная донна Клара! Исполняя приказание Аманесера, Рыцаря Рассвета, вызвавшего меня на честный поединок и одолевшего твоим именем…

— Прекрасная донна Клара! Исполняя приказание Аманесера, Рыцаря Рассвета…

— …приношу к стопам твоим все имущество мое, а также самое жизнь…

— Прекрасная донна Клара…

Два раза на холме появлялись моховые звезды и один раз — костлявый аббат. Пушка работала безотказно. В поклаже одного из побежденных нашелся тюк великолепного табака — я выпускала колечки дыма и ждала, когда вернется Аманесер.

* * *

— Сеньора! Побежденный рыцарь… тьфу, это оруженосец… у ворот!

Я со вздохом поднялась с подушек. Заложенная Аманесером программа требовала, чтобы побежденный приносил свою верность лично мне. Передавать благосклонность через слуг было бесполезно и негуманно — рыцари, оруженосцы или колдуны продолжали стоять у порога под палящим солнцем, ожидая донну Клару собственной персоной. Один старый изможденный колдунишка, которого я заставила подождать каких-то полчаса, помер, едва получив свободу. Стоило мне отпустить его на все четыре стороны, как он облегченно вздохнул и рухнул в пыль…

А сегодня с утра припекало, как в аду. Я накинула кружевную мантилью и вышла на крыльцо чуть поспешнее, чем всегда.

Было тихо — если сравнить с тем тарарамом, который обычно поднимался всякий раз, когда в ворота стучал побежденный. На этот раз посреди двора стоял ровно один мул, нагруженный двумя тюками, а рядом с ним — человек первого порядка, тощий чернявый юноша со шляпой в руке.

Он не был запрограммирован — это я поняла с первого взгляда. Он был напуган, измучен, может быть, слегка побит — но у него не было ни синяков на висках, ни программы в мозгу. Поэтому при виде меня он не завел, как положено, «прекрасную донну Клару», а замер, разинув рот, будто от сильного удивления.

Я улыбнулась В отличие от всех побежденных чудовищ, вереницей проходивших через наши ворота, парень был хотя бы забавный.

Моя улыбка произвела поразительный эффект. Он издал гортанный звук — не то застонал, не то запел — и улыбнулся в ответ.

— Кто ты, путник? — спросила я насмешливо. — Что тебе надо?

— Вы Клара, — сказал он, все еще улыбаясь.

— Донна Клара, — автоматически поправила я. На его безмятежное чело будто набежала маленькая тучка. Он сдвинул пыльные брови.

— Прекрасная… донна Клара, как вы прекрасны!

И замолчал.

* * *

Его звали Диего, и ему довелось прослужить в оруженосцах всего три месяца. Его рыцарь был из людей первого порядка (из костей и мяса! — с гордостью повторял Диего) и большую часть времени проводил не в боях и не в дороге, а за обеденным столом. Пока ему попадались такие же умеренные, смирные рыцари, удавалось решить исход поединка с помощью игральных костей. Но в один несчастный день на перепутье он повстречался с Аманесером.

— Наповал, — рассказывал Диего, печально почесывая бровь. — Мой хозяин не успел даже охнуть, сеньора. Превратился в мешок с фаршем… а ведь собирался вечером гульнуть в трактире! Так и говорил: нынче вечером, Диего, мы с тобой погудим. А сеньор Аманесер копьем его — тресь! И все…

Одолев соперника, Аманесер приступил к инвентаризации его имущества. Оказалось, что инвентаризировать нечего: доспехи не заслуживают внимания, денег мало, а запас провизии давно нуждается в пополнении. Из всего, достойного быть принесенным к моим ногам, в распоряжении Аманесера оказались только мул и оруженосец.

— Ох и страшным мне показался ваш сеньор, — шепотом рассказывал Диего. — Я думал, он… ну прямо из преисподней, прости Господи, типун мне на язык. От его голоса у меня прямо… ну… не важно. Все внутри тряслось, вот. Он достал какие-то липучки и хотел уже ко мне прилаживать, но потом пожалел, видать. А дело было к ночи… место ровное… того и гляди, костлявый аббат какой-нибудь выскочит. Он огонь развел и рядом меч положил. Садись, говорит, не бойся. Я и сел. Он меня вяленым мясом угостил и стал рассказывать, донна Клара… о вас. Всю ночь — о вас. Какие у вас глаза. Какие волосы. Какие… ну… Я всю ночь, сеньора, был счастлив. Вот честно. Забыл про рыцаря своего неудачливого,