Грехи Матери - Роберт Дж. Хейс

Я была там. Я закрыла глаза, сделал глубокий вдох и упала. К земле, к полю битвы. Моему полю битвы. Моей войне. Они назвали это войной Королевы-труп. Что за чушь! Она была не моей, она была нашей, полностью нашей. Это была битва за все. Второй катаклизм. Конец всему. Я не начинала эту войну и сражалась в ней не за себя. Я сражалась за них. За моих друзей и мою семью. За моих детей. За всех жителей Иши. За землян и пахтов, гарнов и муров, и всех остальных. Даже за Про́клятых и Диких. За всех жителей Оваэриса и Севоари. Я сражалась за всех. За всех!

И я собиралась умереть за них всех.

Глава 1

Я начинаю свой рассказ с конца, потому что считаю важным представить этот контекст, но тебе нужно знать гораздо больше. Я надеюсь, что знание о конце покажет мои действия в менее мрачном свете, хотя и сомневаюсь в этом.

На чем я в последний раз закончила свой рассказ? Железный легион был мертв, его уничтожило отторжение Источников. В мире возродились два новых бога: Ранд и Джинн. Две стороны одной и той же отвратительной монеты. Мы скоро доберемся до этих ублюдков. Я покончила с собой, чтобы вернуть Сссеракиса в его мир. Мой ужас. Существо из страха и тени, которое настолько стало частью меня, что я не могла сказать, где заканчивалась я и начинался он. Это был единственный выход. Сссеракис был нужен Севоари для борьбы со своим древним врагом. Я была готова отдать свою жизнь, чтобы дать ему эту возможность. Конечно, в этом был и эгоизм. Я хотела умереть. Я хотела покончить со своей болью.

Но Хардт вернул меня к жизни. Тот большой дурак, который беспрекословно следовал за мной с тех пор, как я помогла ему выбраться из Ямы. Я никогда не заслуживала его преданности или любви, но он дарил мне и то, и другое, без колебаний и оговорок. Он и этот сумасшедший старик, Тамура, напомнили мне, что у меня есть причина жить.

И это подводит меня к Сирилет, моей второй дочери. Полагаю, мне следует сказать, что это моя единственная дочь, учитывая, что Кенто умерла всего через несколько дней после ее рождения. Мезула унесла ее с собой, и больше Кенто никто не видел. И без меня, без ее матери, Кенто умерла. Я всегда ненавидела себя за то, что бросила ее. Я так и не смогла увидеть ее тело, но Сильва рассказала мне о ее кончине. Сирилет, однако, была жива. Она была моей причиной продолжать жить, несмотря на все, что я потеряла и от чего отказалась. Несмотря на всю боль, ненависть и смерть, которые я принесла в этот мир, Сирилет выжила, и моя дочь нуждалась во мне. Конечно, я уже говорила, что подвела ее и она... что ж, мы еще вернемся к этому.

Итак, ты, вероятно, думаешь, что я начну свой рассказ с этого. Мне нужно было править молодым королевством, растить новорожденную дочь. Что ж, я справлялась и с тем, и с другим, и делала это плохо. Но нет. Я начинаю следующую часть своего рассказа спустя двадцать лет после того, как я проделала дыру в ткани мира и попрощалась с Сссеракисом.

Не становись старым. Да, приятно посмотреть на свою жизнь с некоторого расстояния, но это палка о двух концах. Ты оглядываешься на свою жизнь и видишь все, что ты сделала с чертовой точностью. А также боль. Слезы Лурсы, но молодость не ценишь, пока она не пройдет. У меня болели колени, спина, рука; даже та, которой не было. Прошло двадцать лет, а рука все еще иногда болит. Культя еще хуже, особенно на морозе. Я должна отметить, что, хотя я прожила на свете всего около сорока лет, у меня тело гораздо более старой женщины. Мое баловство с хрономантией неестественно состарило меня, и это продолжалось еще долго после того, как я поклялась никогда больше не прикасаться к этой школе Источниковедения. Так что, имея тело пожилой женщины, я испытывала боль. Особенно по чертовым утрам.

Я перевернулась на другой бок в своем маленьком спальном мешке и застонала, когда сквозь полог палатки прорвались раскаленные лучи. Я позволила свету ослепить меня на несколько минут, насмехаясь над ним. Я ненавидела утренний свет, но это был хороший способ меня разбудить. Иногда я подумывала о том, чтобы развернуть мою маленькую юрту так, чтобы она была обращена на север и в нее не попадало утреннее солнце, но это требовало слишком больших усилий для моих усталых костей.

Накинув потрепанное старое платье, а поверх него пончо, я, пошатываясь, вышла под яркое утреннее солнце. На Ише стоял конец лета, воздух был приятно теплым. Изумрудная трава щекотала мне пальцы ног, а запахи моей маленькой деревни были бальзамом для старой ворчуньи, которой я себе чувствовала, просыпаясь. Вчерашнее рагу разогревали на костре в центре деревни, и у меня заурчало в животе. Свежеиспеченный хлеб из каменной печи Ланни только усилил мой голод.

Райсом был небольшим поселением, всего двести человек, включая детей. Во многих отношениях он напоминал мне дом. Кешин, мой первый дом, лесную деревню, где я родилась. Все знали друг друга по именам, и все помогали. Сообщество.

— А-а-а! — закричал один из деревенских детей. Это была Денма, шумная, наглая девочка пяти лет. — Королева-труп проснулась. — Денма и ее друзья захихикали. Они понятия не имели, насколько они были правы, и, надеюсь, никогда не узнают. Мудрость детей часто упускают из виду.

Я прищурилась, глядя на сорванцов, а затем направилась к ним, размахивая культей в их сторону:

— Гррррр!

Они завизжали от восторга и забегали кругами. Я гналась за ними несколько секунд, прежде чем меня настигли дневные заботы. Затем я поспешила в уборную. Ну, на самом деле, в палатку. Запах, который я никогда не забуду. Это и была причина, по которой мы копали ямы поглубже и переносили палатку каждую неделю.

К тому времени, как я вышла, все дети уже были отправлены на утренние уроки. Это было тем, что я ввезла в Райсом. Я научила буквам и цифрам столько взрослых, сколько захотело,