Ткачи пустоты. Книга 1: Искра в пепле - victor

вообще можно было говорить о безопасности. Дверь, кусок ржавого листового металла, снятый с какой-то древней грузовой машины, держалась на одной петле и скрипела так, что слышно было, наверное, на другом конце свалки, разнося вести о его возвращении. Внутри царил полумрак, густой запах затхлости, прелой органики, плесени и его собственного пота. Из обстановки – лишь сколоченный из старых покрышек топчан, накрытый дырявой мешковиной, самодельный стол из пары ящиков и примитивная полка, заваленная всяким барахлом: скрипучими инструментами, найденными деталями, которые могли пригодиться для починки или обмена, и скудными запасами консервированной воды и безвкусной питательной пасты.Кай первым делом тщательно задвинул дверь, подперев ее изнутри треснутым металлическим штырем, который служил ему вместо засова. Лишь после этого он позволил себе выдохнуть, опустился на колени, пытаясь унять дрожь в руках, и достал Осколок.При тусклом, колеблющемся свете единственной работающей люминесцентной лампы, которую он питал от старого, но еще живого аккумулятора – его последнего ценного приобретения, – Осколок выглядел еще более чужеродным, чем в полумраке транспортника. Его темно-фиолетовая, почти черная поверхность, казалось, поглощала свет, а грани переливались едва заметными, фантомными искрами, словно внутри камня была заперта звездная пыль или сам Нуль-Поток.Он положил его на стол. Прикосновение к нему все еще вызывало знакомое покалывание в пальцах, которое теперь распространялось дальше по руке, достигая его имплантов. Сервоприводы на левой руке едва заметно дернулись, издавая еле слышный, механический стон. Кай нахмурился. Его барахлящий глаз нервно мигнул красной линзой.Он взял свой мультитул – верного спутника в его вылазках, который помогал ему разбирать древние механизмы и проверять напряжение в еле живых батареях. Он попытался просканировать Осколок. Прибор жалобно пискнул, его тусклый экран замигал помехами и погас. Кай выругался – пробормотал крепкое словцо, которому научился еще в детстве, роясь в нижних слоях Ямы. Мультитул был стар, но надежен, как его собственные кости. Чтобы он вот так отказал…Тогда он попробовал более грубые, но проверенные временем методы. Осторожно поскреб поверхность Осколка металлическим щупом – старым, но острым, выкованным из какого-то высокопрочного сплава. Ни царапины. Щуп лишь оставил на фиолетовой глади едва заметный серебристый след, который тут же исчез, словно его втянула сама структура артефакта, поглотила, не оставив и следа.Кай ощупал порт на затылке, прикрытый банданой, машинально проверяя контакт – всегдашняя привычка техника. Возникла безумная, почти еретическая мысль – подключиться напрямую? Использовать его, Кай, как проводник? Но у Осколка не было никаких видимых разъемов или интерфейсов. Это был монолит. Цельный. Не поддающийся привычным законам техники, которые он знал.Он снова взял Осколок в руки. Тихий гул в голове усилился, превращаясь в едва слышный шепот, состоящий не из слов, а из чистых, концентрированных ощущений. Мимолетные, рваные образы пронеслись перед его мысленным взором: вспышки света, настолько яркие, что их невозможно было удержать в сознании; сложные, вибрирующие геометрические узоры, похожие на те символы, что он видел на древней технике, где нашел Осколок, но гораздо более насыщенные и живые; ощущение стремительного, головокружительного полета сквозь цветные туннели, похожие на те, о которых шептали самые безумные из «мусорных философов». Образы были настолько быстрыми и нечеткими, что вызывали скорее головокружение, сдавливающую головную боль и легкую тошноту, чем понимание. Он чувствовал, как его сознание пытается объять что-то слишком огромное, слишком древнее, слишком чуждое.Кай был заинтригован до глубины души и напуган до посинения одновременно. Этот Осколок был не просто куском металла или камня. Он был чем-то живым, или, по крайней мере, содержал в себе какую-то неведомую, непостижимую энергию, которая подчинялась только своим собственным законам. Что это? Могущественное оружие древности? Ключ к мирам, о которых он даже не мечтал? Или просто опасная безделушка, которая в конечном итоге сведет его с ума, как уже свела сотни тех, кто осмелился приблизиться к тайнам Ржавой Ямы?Мысли Кая снова вернулись к суровой реальности, к беспощадным законам выживания в Ржавой Яме. Дефицит чистой воды здесь был не просто нормой, а приговором. Питательная паста, которую выдавали по карточкам раз в декаду, имела вкус машинной смазки и оставляла неприятное послевкусие горелого пластика. Власть принадлежала бандам вроде «Воронов», которые держали в страхе целые сектора, отбирая последнее у тех, кто слабее, оставляя им лишь право на смерть. Надежды на лучшую жизнь здесь не было. Ржавая Яма была ловушкой, гигантским мусорным прессом, медленно, но верно перемалывающим своих обитателей в безликую серую массу.Конечно, он слышал слухи. Старики, чьи лица были изборождены морщинами, как карты давно исчезнувших материков, иногда рассказывали легенды о «Ткачах» – могущественных существах, способных управлять некой всепроникающей энергией, Нуль-Потоком, менять реальность по своему желанию, создавать миры из ничего. О древних «Архитекторах», которые якобы соткали саму реальность. Но для Кая это всегда было не более чем сказками, бесполезными преданиями, способом уйти от безрадостной действительности в мир сладких иллюзий. Кто в здравом уме поверит, что можно «ткать» реальность, когда вокруг тебя лишь ржавчина, грязь и отчаяние? Кто поверит в Нуль-Поток, когда единственное, что можно было почувствовать, – это едкий озон и горелое масло?И все же… Осколок в его руках ощущался как нечто, выходящее за пределы привычного, кошмарного мира. Он не вписывался ни в одну из категорий, ни в одну из концепций, которые Кай знал.Возникла прагматичная, выстраданная годами выживания мысль: продать. На черном рынке за такую диковину могли дать неплохие кредиты. Достаточно, чтобы купить воды на несколько циклов, может, даже какой-нибудь новый имплант взамен барахлящего глаза или пару новых сервоприводов для руки. Или хотя бы выбраться из этой дыры, попробовать найти другой, менее враждебный Пузырь Реальности, если такие вообще существовали для таких, как он, – отбросов.Но что-то внутри Кая, тот самый Шепот Железа, который теперь смешивался с низким, утробным гулом Осколка, протестовало. Этот предмет был… особенным. Он был связан с тем Зовом, который Кай почувствовал так остро, так безапелляционно. Отдать его – значило предать что-то важное, что-то, чего он еще не понимал, но уже чувствовал частью себя, словно этот Осколок был потерянной частичкой его собственной души.Внутренняя борьба продолжалась до поздней ночи. Усталость, накопившаяся за годы выживания и усиленная последним стрессом, взяла свое. Кай, так и не приняв окончательного решения, уснул прямо за столом, положив голову на руки. Осколок лежал рядом, его прохлада ощущалась даже сквозь тонкую ткань стола, его пульсация успокаивала.Ему приснился тревожный, невероятно яркий сон. Он падал. Не в пустоту, а в бездонную черную пропасть, стены которой состояли из переплетающихся вихрей разноцветной энергии – от ослепительно белого до глубокого,