Двойная честь - Инна Сударева

Наследница престола, вымыв руки, опять лежала на софе, на животе, грызла яблоко, болтала ногами и с интересом наблюдала, как ее служанки хлопочут вокруг раненого, который в глубоком обмороке был простерт на полу.

Мека принесла еще один таз с теплой водой, льняную простыню и стала рвать ее на полосы, а Шенн взялась разоблачать чужака: расстегнула его ремни, сняла мечи и положила их под софу госпожи, подальше. Туда же чуть не отправился пояс с тремя кожаными кошелями – Аврора перехватила и сунула в них любопытный нос: в одном оказались шарики, слепленные из чего-то серого, в другом – тоже шарики, но черные, а в третьем – кожаная фляжка с каким-то травяным соком.

– Шарики, наверно, для дыма. А трава – чтоб пить, – предположила девушка и запихала пояс с кошелями под подушку.

Шенн тем временем расстегнула и бросила туда же – под софу – напульсники чужака, моток тонкого, но прочного шнура, что был свернут в бухту и крепился на левом предплечье на специальных крючках, и широкую перевязь, кармашки которой содержали в себе метательные ножи, похожие на рыбок. После этого служанка ножницами принялась разрезать насквозь пропитанную кровью куртку убийцы.

– Нахлобучку с него сними, – приказала Аврора. – Охота посмотреть, каков он из себя. Давай-давай, не бойся, – так пришлось сказать, потому что Шенн не слушалась, а испуганно косилась на раненого. – Вот дура-то, – сползла с софы и сама дернула с головы лежащего колпак с узкими прорезями для глаз.

Чужак оказался молод – это выяснилось первым. Ему можно было дать, самое большое, лет тридцать. И то потому, что сейчас его лицо много теряло из-за крайней бледности и впалости щек.

Красивый – это Аврора отметила чуть позже, подробнее рассмотрев «свой секрет»: высокий гладкий лоб, разлетные брови, густые темные ресницы на длинных линиях закрытых, глубоко посаженных глаз. А еще – чуть угловатый, но правильный овал лица, нос с легкой горбинкой, губы весьма привлекательной формы и едва заметная ямка на упрямом подбородке. Темно-русые, коротко остриженные волосы были взъерошены и мокры – от пота, а на правой скуле белел короткий шрам.

– Такой вот убийца, – улыбнулась наследница престола. – Давай, Шенн, продолжай. И перевяжите его скорее, а то в нем вся кровь кончится…

Глаза парня вдруг открылись и впились в Аврору. Юную леди почему-то обдало жаром – щеки так и запылали. А глаза у убийцы оказались светло-карими с черным ободком.

– Ты кто? – прошептал он.

– Аврора, – тоже шепотом ответила девушка. – А ты?

– Корт, – выдохнул и, скрежетнув зубами, закрыл глаза. – Я где?

– У меня в комнате.

– Отлично, – он улыбнулся, не раскрывая глаз, и понравился Авроре еще больше: из-за ровных белых зубов, среди которых выделялись хищным размером верхние клыки, а еще тем, что сказал ее любимое положительное словечко. – Но кровь убегает, – произнеся это, сипло выдохнул и затих, уронив голову на бок.

– Шенн, Мека, живо работайте! – рявкнула наследница престола, уступая место у тела служанкам.

Девушки все сделали быстро – срезали с раненого куртку и рубашку, сразу выбросили их в камин и осторожно, губками и теплой водой, обмыли его окровавленную грудь. Затем Шенн принесла бутылочки и баночки со всякими живительными притираниями, что хранились в их с Мекой комнате, в особом шкафчике, и лекарским шпателем щедро наляпала мазь ярко-желтого цвета на раны Корта. После этого служанки аккуратно перевязали убийцу и глянули на Аврору, ожидая ее распоряжений.

– Да, конечно, не посреди ж комнаты его оставлять, – кивнула юная леди. – Сюда положим – между окном и софой. Постелите там пару одеял и прекрасно. Если кто войдет, то не увидит. И смотрите, чтоб никому не пробол… чтоб никто ничего не узнал!

Мека и Шенн кивнули и побежали устраивать ложе для внезапного и раненого гостя.

– Так-то, папочка, – довольно пробормотала наследница престола. – Вечеринку я себе все-таки устроила!