Маг четвёртого ранга - Кутагава Рюясаки

школой, сполна. Огромные настенные руны, начертанные в тёмных школьных катакомбах, в местах, где никто никогда не ходит, кроме крыс… сработали, выдав весь, накопившийся за долгие годы импульс. Вековые каменные опоры рухнули, дробя пол и стены, обрушивая огромную каменную махину глубоко вниз, туда, где бултыхается накопившееся за столетия дерьмо.

Впереди мерещились солнечными зайчиками костры. Слышались чуть расслабленные мужские голоса. Шлёпали пухлыми губами лошади, и ткань палаток бухала на ветру.

Глава 9 — Маленький кусь…

Шэн лежит на сене.

Сушёная трава колется, но приятно пахнет и лежать на ней мягче, чем на земле. Среди щелей стены амбара виднеются закатные лучи.

Здоровенная крыса с шипованным хвостом и чёрными зенками доедает в углу несчастных местных мышей. У мышек-полёвок нет ни единого шанса. Здоровенный крыс мерно откусывает им головы, и всасывает в утробу серые волосатые тушки. На землю капает слюна вперемешку с кровью.

Шэн посмотрел на Крэя недовольно, и тот замер на миг, в лапах удерживая ещё одну маленькую мышку. Крыс медленно и с хрустом откусил ей голову и как бы не хотя протянул обезглавленную конвульсивно бьющуюся в предсмертной агонии тушку в сторону Шэна, мол:

«Если хочешь кушать хозяин, то на, держи… я не жадный…»

— Ну не, спасибо, конечно, но жри сам.

Крыс всосал в себя очередную мышь и метнулся в поисках новой добычи.

Дверь отворилась со скрипом, отворилась с таким напором, что ударилась о стену. Шэн слышал пыхтение позади, но не обернулся и не встал. Ему было лень даже шевелиться. В то же время его не было видно вошедшим, так как он лежал лицом к стене на огромной охапке сена, с обратной стороны от двери. Никто его и не заметил. А позади пыхтела женщина, пыхтела так, словно очень боялась, но вопить не получалось, потому что заткнули рот.

— Молчи, сука! Молчи, а то убью!

Голос прозвучал хрипловатый. Мужчина явно старался быть тише, и потому громко шипел, хотя ему судя по голосу хотелось орать.

Куча сена, на которой лежал Шен, чуть встрепенулась. Пыхтение стало ближе, уже более походя на мычание. Пахнуло мужским потом и вонью давно немытого тела, а ещё чем-то сладковатым и едким.

— Сейчас… погоди, быстренько… меня обслужишь и пойдёшь домой! Ты только не шуми милая, сейчас, я только пояс этот треклятый развяжу и…

Позади Шэна шелестела ткань, куча с сеном дрожала всё сильнее, больно коля Шэна в кожу на спине, но он шевелился. Стоически терпел. Не хотелось мешать мужику, и влезать в чужие дела. Хотелось лежать и экономить силы.

А сено позади продолжало дрожать, запахло душной вонью мочи и мускуса. Трещит разрываемая на части ткань. Женщина мычит всё громче.

— Да тише ты, тише… Убью, сука!

Мужчина вдруг охнул, а женщина завопила. Её вопль тут же оборвался звонкой пощёчиной. Шлепок повторился, и сменился тяжёлой пощёчиной. Звук такой, словно лошадь копытом по земле ударила – мягкий и одновременно грозный звук. Сено больше не шевелится. Женщина молчит.

— Укусила тварь… щас я тебе остатки зубов то выбью, будешь знать, шваль деревенская… всю руку рассадила мразота, до крови впилась… ох я тебя сейчас и выебу, заделую твоей семейки выблетка, будешь зна… а это ещё что такой?

Звук маленьких лапок и быстрых прыжков.

— Крыса?!! — не то воскликнул, не то удивился мужик. И тут же взвыл.

Заскрежетали острые зубки.

Вой мужика перешёл в скулёж и визгливые всхлипы.

Звук, словно по земле катается тело.

Зубной скрежет не затихает, и вместе с ним воинственный крысиный писк.

Мужчина внезапно замолчал. А крысиные зубки продолжали ещё скрежетать, но во внезапной тишине этот звук был весьма неприятным и громким, вместе с ним Шэн вдруг услышал, как птицы порхают над крышей амбара, как где-то вдалеке заливается лаем пёс. Он всячески старался отвлечься от того, что происходит за его спиной.

Шэн продолжал рассматривать большую щель между халтурно пригнанных досок амбара, в этой щели было видно заходящее солнце, и последние солнечные лучи мазнули сквозь щель по серым глазам Шэна, на миг ослепив его... он опустил веки, и когда открыл их вновь, и взглянул сквозь щель, то солнца уже не было, лишь пурпурные блики растеклись по горизонту.

На ногу Шэна забрался здоровенный крыс. Крэй сел на заднице лапы, раскрыл челюсти, и позволил куску выпасть изо рта. Пахнуло мочой и кровью. На коленях Шэна лежал сморщенный кожаный отросток, с волосами у основания и торчащими в стороны разорванными венами. Шэн разглядывал находку пару мгновений, затем перевёл взгляд на Крэя. А тот мордочкой в сторону отгрызенного отростка потыкал, мол:

— «Я тебе покушать принёс хозяин, чего же ты медлишь? Видишь какая вкусняшка? Налетай!»

— Не… ну я благодарен за заботу, конечно, однако… пф-ф…

Шэн не нашёл, что ещё добавить. Молча встал. Крыс соскочил с его ног и теперь сидел рядом и смотрел с осуждением. Откушенные сморщенные причиндалы валялись на земле. Шэн лишь плечами пожал, и обошёл кучу сена.

У двери валялся мужчина. Руки прижаты к паху, меж пальцев льётся кровь, лицо стремительно бледнеет. Шэн смотрит на него и думает о ценности человеческой жизни. Этот мужчина был грубым мерзавцем, и он умирал. Следует ли Шэну активировать печать на теле и влить в этого придурка немного целительской силы, чтобы раны затянулись, и мужик не истёк кровью, и не отправился в преисподнюю, где такому самое место?

— Нет, друг. Пусть демоны воткнут тебе вилы в задницу.

Шэн перевёл взгляд на девушку. Та лежит на стогу сена, на спине. Ноги раздвинуты в стороны. Подол длинного коричневого платья задран до рёбер. Лицо опухло. Из разорванного ворота торчит сиська с розовым соском. Сосок смотрит куда-то в сторону, а кожа на груди отливает красным разводом, где чётко видны отпечатки пальцев. Видимо мужчина был весьма груб с ней… о грубости его намекает ещё и сильно опухшее лицо девушки. Сейчас вообще сложно судить о её прежней красоте, потому что это больше напоминает кусок отбитого мяса. Из слегка перекошенного носа течёт кровь. Губы разбиты, рот приоткрыт и из уголка тянется слюна, медленно стекая на ключицу. Один глаз заплывает синим, и вряд ли откроется в ближайшее время. А вот второй глазик весьма симпатичный, на фоне всего остального смотрится лишним. Длинные ресницы, аккуратно прикрытое веко, и этот глазик украшает груду мяса…

— Никуда такое не годится. — Шэн протянул руку, пальцем коснулся