Через Великий лес - Катерина Камышина

Никто не сделал попытки их остановить. Но когда они были уже у самого порога, Хермонд проскрежетал им вслед:

— Если о своей чести ты не заботишься, вспомнил бы о чести своего рода. Или слова Предводителя ты тоже ни во что не ставишь, так же как и мои?

Скай против воли остановился, и Хермонд понял, что попал в больное место.

— Вспомни, что наказывал тебе Предводитель в зале свитков. Он запретил тебе покидать город. Ты дал ему слово, Скаймгерд Хайтере, а я слышал это своими ушами.

Целую вечность Скай простоял без движения, разглядывая грязные половицы под ногами и обдумывая ответ. Всё, что было сказано до этого, так — перепалка, не имеющая большого веса. После того, что я скажу сейчас, возврата уже не будет. Всё на свете для меня переменится. Совсем всё, разом. Навсегда. Никто больше не взглянет на меня прежними глазами.

Он хотел бы разозлиться как следует — почувствовать хоть что-нибудь помимо разрастающейся безрадостной пустоты. Но ведь глупо злиться на Хермонда ещё и теперь, когда он прав?

А так ли уж он прав? Разве я не бился вместе со всеми, когда пришли Проклятые? Я ведь это ему обещал?

Ну да нечего притворяться, будто я не вижу разницы. Конечно, отец не позволил бы мне уйти. Отец не знал, кто меня Наречёт, но он и мысли не допустил бы, что это будет какой-то бродячий колдун, да ещё и изгнанник. Должно быть, он сказал бы, как Хермонд, что я не имею права уронить честь рода…

Не знаю, что он сказал бы, безжалостно оборвал себя Скай. Что бы ни сказал — отец сейчас далеко. А Колдун здесь, он спас меня и мой город, и он ранен.

— Я всё помню, — сказал он наконец, оборачиваясь к Хермонду. — Но много чего изменилось. Оте… Предводитель же не знал, что меня Наречёт беззаконный.

Миг тишины, вытянувшиеся лица.

— Наречёт, — повторил Хермонд невнятно и вдруг ухватился здоровой рукой за изголовье лежанки, силясь подняться. — Ты — сын Предводителя! Никакой низкородный не смеет… Да тебе же тринадцать зим!.. Позор… Мой меч, сейчас же! Помоги мне встать!

Скай смотрел на него молча. Он так и знал, что Хермонд придёт в бешенство. Пусть его покричит. Это ничего не изменит.

— Имени всё равно, Хермонд, — едва слышно сказал Мельгас со своей лежанки в дальнем углу. В бою он лишился правой ноги (когда лекарка принесла раскалённый прут, чтобы прижечь ему рану, Скай удрал из караулки) и был так слаб, что язык не повиновался ему. — Это не против закона. Имени всё равно, сколько ему зим и какого рода его наставник…

— У него нет рода, — прорычал Хермонд сквозь стиснутые зубы. Он пытался опереться на раненую ногу, и его трясло от бешенства и боли. — О чём ты думаешь, мальчишка, ты хоть понимаешь… Твой отец со стыда сгорит… Последний из его сыновей — в прислужники… О-о, клянусь Имлоровой Сетью, покуда я жив, никакой безродный… не бывать тому, чтобы ведьмин ублюдок ушёл живым… Мой меч!

Но Миркнада рядом не было, и женщины в шесть рук уложили его обратно на лежанку, а меч отняли. От этого зрелища Скаю было грустно: бессилие — самое страшное для воина. Придётся Хермонду познакомиться и с ним.

— Ты обещал перед всеми, что Колдуна до утра не тронут, — тихо напомнил ему Скай. — А завтра нас здесь уже не будет.

— Так не годится, раай-сар, — сердито возразил ему Мельгас. — Больно уж ты спешишь в суждениях… и ты тоже, Хермонд. Не решаются такие дела без Схода…

Но тут он сморщился от боли, закрыл глаза и отвернул голову к стене. Тут нечего решать, хотел ответить Скай, но Колдун опередил его:

— Ты можешь отказаться.

— Что?

— От имени, что я дал тебе.

— Ещё чего, — с жаром воскликнул Скай. — Этого ты не дождёшься, Колдун, и не мечтай. Пошли отсюда.

И, больше ни на кого не взглянув, он выволок Колдуна на улицу. И Хермонд, и все эти перепуганные люди внутри, и весь город с ярмарочной площадью и погребальным костром — всё ему опротивело до смерти. Если уж бросать всё это, так лучше сразу.

— Ты сейчас оторвёшь мне руку, — с раздражением сказал Колдун и остановился посреди переулка. — И отдай мои вещи, проклятый упрямый тавик! Я пока обойдусь без твоей опеки, я ещё не при смерти.

С этими словами он отобрал у Ская сумку и забросил на здоровое плечо. Левой рукой он старался не шевелить.

— Знаешь, — пробормотал Скай, — нечего нам здесь до утра торчать. Вдруг Хермонд передумает и… и вообще, слухи сейчас разойдутся — глазом не успеешь моргнуть. Жди меня на Яблоневом холме, я только вещи соберу.

Колдун усмехнулся.

— На этот раз не забудь меч.

Глава 6. Изгнание

[Свободные земли: Ваар, Западные Берега. Яблоневые Равнины. Год 486 века Исхода, месяц Златоглавок.]188. — Во дни Исхода, в мирные годы, кто наследовалКхвайятдиру?189. — Как подступиластарость к могучему, с мечом не сталарука управляться, сыну над всемивласть он отдал — огневолосый, богов любимец — Торгдаэрему имя было.190. Славился всюдумуж прозорливый, суда вершитель; никто не скажет, чтоб запятнал себяделом неправымили посмелпреступить обеты, твердорукий, союзникам верный.191. Сокол во снеТоргдаэру явился, на сильных крыльях, как снег все перья; с дворцовой башнислетает сокол, летит за море. Проснувшись, молвитмуж многомудрыйв одеждах белых:192. «Явился, верно, богов посланник — благословеньедаруют боги». Людей собрал он, плывёт на Запад, узнать желая, лежат под гнётомили свободныблагие земли. Деяния Королей

Дома никого не было: старая Нэи помогала в храме обряжать мёртвых. Это и к лучшему, угрюмо думал Скай, взбегая по лестнице. Уж чего мне сейчас не надо, так это суеты и причитаний. И почему все женщины не могут быть похожи на матушку!

Скай открыл дверь в свою комнату и замешкался на пороге. Она была словно чужая. Постель застелена так тщательно — сразу видно руку Нэи. Ставни закрыты на крючок изнутри — конечно, никто их не отпирал. Ведь убийц-то я только во сне видел…

Скай принялся в спешке вытаскивать одежду из сундука в поисках чего-нибудь поприличнее. Две сарты он отверг сразу — они и так уже проносились на локтях и стали ему тесноваты. Ещё одну, толстую шерстяную, он рассматривал с сомнением, но потом натянул через голову прямо поверх своей. Сарта была душная и кололась, но он знал, что через несколько часов, когда стемнеет и станет прохладно, он будет ей рад. Потом он