Сказка из Ленинградской коммуналки - Ася Логинова

На самом деле Юлька бы Красавцеву ничего не сделала, ведь сама не хотела прерывать мгновение. Каждый его комплимент, проявление внимания и даже самое быстрое касание – всё это запомнила наша сибирская королева. Сейчас будто бы лёд сверху молодого девичьего сердца начал понемногу таять. Юля смогла себе позволить за эту ночь всё то, что избегала. Девушка до этого давно не ела жирную еду, не танцевала в паре, не улыбалась так широко, не шутила искренне, без щепотки язвительности. И самое главное – она уже много лет старалась ни к кому не привязываться. Знаем мы эти ваши «старания». Я вот тоже когда-то старалась перестать брать на себя ответственность за других и меньше печься о судьбе людишек. По итогу миссия провалена: я работаю в полиции, защищаю права и свободы каждого гражданина да стараюсь спасти всех невинных. Миссия у меня провалена. У особы «Я вообще-то самая холодная и бесчувственная на планете» тоже всё пошло не по плану. Поздравляю, Юлька, ты балбес!

– И прошу тебя, в этот раз принимай поздравления не с таким кислым лицом как всегда, – закончил отец свою, по всей видимости, долгую и пылкую речь.

– Какие поздравления? – недоумённо спросила Юлиана, рассматривая свои кисти. Ещё вчера они бережно лежали в ладонях Красавцева, и казалось, будто бы именно этой нежности и заботы не хватало Вяземской всю жизнь.

– Ты меня вообще слушаешь? Мы послезавтра устраиваем торжество в честь твоего дня рождения, – ответил отец, чем прервал нескончаемый поток воспоминаний Юли. – И обязательно напомни Пашке о празднике.

– Я уверена, что о таком Кудрявицкий не забудет, – усмехнулась девушка и, дождавшись, пока отец припаркуется возле школы, выскочила за дверь.

А на улице и правда было холодно. Снежинки медленно опускались на землю, будто бы танцуют вальс. Как вчера Юля с Лёней кружились под «Маскарад» великого Арама Хачатуряна. Когда только вышло это произведение в свет, я буквально кусала себе локти, что этот чудный вальс не появился на сотню лет раньше, а я не смогла станцевать под него на балу. Ведь что может быть прекрасней, чем музыка, которая окрыляет? Тем более, когда разделяешь её неописуемый вкус и свой внутренний трепет вместе с близким человеком. Завидую я иногда Юльке белой завистью, честное слово.

– А что зайка уши повесила? – раздался как гром среди снежного неба голос Лёни над головой Вяземской. Он быстро поравнялся с ней и, закинув Юле руку на плечо, продолжил вместе с ней путь во двор школы.

– У Деда Мазая спроси – я не разбираюсь в биологии, – ответила девушка, спрятав свою улыбку в шарфе.

– Я, кстати, спешу напомнить, на неё мы с тобой и опаздываем, – усмехнулся Красавцев, как вдруг его кто-то неприятно толкнул в бок локтем. – По легче.

– Сам половину прохода занял, – едко процедил Кудрявицкий, заходя в железную дверь здания. Вот кому-кому, так Пашке я последнее время точно не завидую. С Бегимотиком поцеловался, Юлька с другим, да и отец работой загрузил. Ему ведь, понимаете ли, не просто так готовое место под солнцем готовят, а ещё уму-разуму обучить хотят. Если же Альберт Яковлевич Кудрявицкий оставит за собой никудышного наследника, то как он потом будет смотреть всем работникам в глаза? Они же ему как семья стали. А в семье подставлять друг друга не принято. Вот и страдает наш бедный Пашенька ещё и от бумажной волокиты. Оказывается, тяжела и неказиста жизнь наследника завода, а не как вы там себе нафантазировали.

                                    * * *

Желтогорский зоопарк является одной из главных достопримечательностей города. На выходные в него всегда приходят семье с детьми, а каждый второй ребёнок считает своим долгом покормить медвежонка Гришку. У сибирских людей вообще какое-то особенное отношение к животным: они всегда стремятся обогреть своих братьев меньших, дать им кров над головой. Я до сих пор не устаю поражаться культурой быта этих таинственных людей Сибири. Они какие-то иные, холодные снаружи, но такие и искренние и тёплые внутри. В Питере такого нет, там жизнь другая, облака темнее. Желтогорск – это отдельный мир, полный ярких красок и самобытности. Я могу с уверенностью сказать, что в таких провинциях кроется настоящая русская душа.

Возвращаясь к мыслии о том, как в Желтогорске любят животных, могу провести вас на второй этаж школы Вяземской. Здесь вместо урока злосчастной физкультуры ученики собирали посылки в любимый всеми зоопарк.

– Сюда поместится ещё пакет яблок, – сказала Вяземская, рассматривая содержимое картонной коробки.

– Я сейчас пойду у Юры возьму, – ответила Варя и, быстро встав с корточек, побежала в сторону Романова. – Я быстро!

– Ага, жду через час, – грустно хмыкнула Юля и хотела уже сама отправиться на поиски яблок, как вдруг к ней подошёл Лёня с небольшим пакетом любимого лакомства коней. – Оперативно.

– Стараюсь, – произнёс Красавцев и присел рядом с Вяземской. – А что у Ховроши с Романовым?

– Ревнуешь, Красавец? – спросила Юлиана, на что Лёня только улыбнулся, укладывая яблоки.

– Наоборот, завидую. Так же хочу, – ответил Красавцев, весело подмигнув девушке. Юлька только улыбнулась и оставила на лбу парня лёгкий щелбан. – Вот это да, на этот раз обошлись без подзатыльников.

– Ещё не вечер, – усмехнулась девушка и закрыла крышку плотно забитой коробки. – Принеси скотч и ножницы.

– Сейчас, – произнёс Лёня и, оглядев коридор, заметил лежащие предметы на соседнем подоконнике. Тем временем на другом конце помещения происходила менее трепетная ситуация.

– Бегемотик, я всё упаковала, у меня получилось ровно тридцать две морковки, – протараторила Лебедь, с восхищением смотря на Кудрявицкого, которому было абсолютно всё равно на хлопоты девушки.

– Вот это идиллия, – возмущённо фыркнул Паша, наблюдая за милым общением Лёни и Юли. Прямо золотая парочка: вместе гуляют, в школу приходят под ручку, посылочки собирают – просто семья года.

– Пашенька, помоги мне, пожалуйста. Коробочку надо заклеить, – жалобно пропищала Лебедь, стараясь обратить на себя хоть какое-нибудь внимание Павла Альбертовича.

– Ага, конечно, только скотч принесу, Лебёдушка, – едко выплюнул слова Кудрявицкий и побежал в сторону Красавцева. – Эу, слышь.

– И тебе доброе утро, Паша. Слова вежливости для тебя платными стали? – ответил Лёня и лучезарно улыбнулся парню. Так счастливо, что аж бесит.

– Ты мне расскажи лучше, чем ты Юльку мою заманил? – спросил Кудрявицкий, сложив руки на груди.

– Она не твоя и твоей никогда не была, смирись уже, – самодовольно сказал Лёня и похлопал собеседника по плечу.

– Ну, расскажи мне. Про что ей наплёл? Про Питер свой? Золотые горы и белые ночи пообещал? – не унимался Павел и сделал шаг навстречу к Лёне, встав практически вплотную. – Наговорил, что с собой заберёшь, да?

– Судя по твоим словам, ты мою Юлю вообще не знаешь, – усмехнулся Красавцев, сделав акцент на принадлежности девушки.

– Это ты её не знаешь – она же чокнутая. Наплетёшь ей, бедной, с три короба да уедешь в свою прекрасную культурную столицу, – сказал Кудрявицкий, а его желваки заходили под кожей сильнее. – А ей здесь жить и жить.

– Не тебе тут судить меня и тем более её, – ответил Леонид и, опустив голову, столкнулся со взглядом Паши – злым и обиженным на весь мир.

– Ты ведь просто трепло. Даже не любишь её. Ты только себя любишь. А на неё тебе плевать, – процедил Кудрявицкий, на что Лёня резко взял его за грудки. – Ой, как мы умеем.

– Если ещё раз ты что-нибудь хрюкнешь про меня и Юлю, – начал говорить Красавцев, а Паша в ответ только засмеялся.

– Ты мне ничего не сделаешь. Потому что ты – трепло, – перебил парня Павел, гордо вскинув голову. Последняя капля упала в кофейную чашку терпения Лёни, и он