Парк юрского периода - Майкл Крайтон

— Тебе сколько лет, Тим?

— Одиннадцать.

— Давно динозаврами интересуешься? Тим судорожно сглотнул. Он очень волновался, разговаривая с самим доктором Грантом.

— Да как вам сказать. Мы ходим в музеи — иногда. Ну когда я могу их уговорить. То есть его. Отца.

— Твой папа динозаврами, видно, совсем не интересуется?

Тим кивнул и рассказал Гранту, как они с семьей ходили в музей истории природы. Отец посмотрел на скелет доисторического животного и сказал:

— Да, здоровая штука.

— Да нет, папа, — сказал Тим. — Это как раз не самый крупный из них — камптозавр.

— Ну не знаю, а мне кажется, большой.

— Да нет же, папа, это даже еще не взрослый экземпляр.

Отец, прищурившись, стал вглядываться в скелет.

— Это что, юрский период?

— Ты что. Нет. Это меловой.

— Меловой? А что, есть разница между меловым и юрским?

— Да. Каких-нибудь сотни миллионов лет, — ответил Тим.

— Меловой что, старше?

— Да нет, папа, юрский старше.

— Ну что тебе сказать, — сказал отец, пятясь назад. — Все равно размер впечатляет.

Он повернулся к Тиму, надеясь, что мальчик с ним согласится. Тим знал, что с отцом лучше не спорить, и поэтому что-то пробормотал. После этого они пошли к другому экспонату. Тим стоял перед скелетом тиранозавра рекса — самого могучего из известных хищников. Наконец отец спросил:

— Куда ты смотришь?

— Позвонки считаю, — ответил Тим.

— Позвонки?

— Ну да. Кости в позвоночнике.

— Я знаю, что такое позвонки, — раздраженно сказал отец. Он еще постоял и затем спросил:

— А чего ты их считаешь?

— Думаю, что их должно быть не столько. Тиранозавры должны иметь только тридцать семь хвостовых позвонков. А у этого больше.

— То есть ты хочешь сказать, что в музее истории природы выставлен неправильный экспонат? Нет, что-то ты, брат, не то говоришь.

— Да, но это так.

Отец решительно направился к смотрителю, сидящему в углу.

— Что ты опять натворил? — спросила мать Тима.

— Ничего я не натворил? — ответил Тим. — Я просто сказал, что это неправильный динозавр. И все.

Потом вернулся отец со смущенным лицом: конечно же, охранник сказал ему, что у данного тиранозавра действительно слишком много позвонков в хвостовой части.

— А откуда ты это знал? — спросил отец.

— Прочитал, — честно ответил Тим.

— Да, сынок, удивительно, — сказал отец, кладя руку на плечо сыну. — Ты даже знаешь, сколько должно быть позвонков в хвосте. Я такого себе и представить не мог. Ты точно на динозаврах помешался.

Затем отец сказал, что он хотел бы успеть хотя бы ко второму тайму, Лекси тут же к нему присоединилась, и они ушли из музея. Остальных динозавров Тим посмотреть не успел, а ведь они приходили сюда именно для этого. Но так уж у них в семье было поставлено.

Так уж у них в семье было раньше поставлено, поправил сам себя Тим. Теперь, когда отец разводился с мамой, все, наверное, будет по-другому. Отец от них уже уехал, и хотя поначалу жизнь без отца казалась какой-то странной, Тиму она нравилась. Ему казалось, что у мамы есть другой мужчина, хотя уверен он не был. И уж, конечно, Лекси о своих предположениях он не говорил. Лекси очень тяжело переживала разлуку с отцом, и в течение последних нескольких недель она стала такой противной, что...

— Это был 5027-й? — прерывая его размышления, спросил Грант.

— Простите, я не понял?

— Ну, тот тиранозавр в музее... У него был номер 5027?

— Да. А откуда вы знаете?

— Да его уже лет пятнадцать поправить хотят, — улыбаясь сказал Грант. — Но теперь, может быть, уже и не поправят.

— Почему?

— Из-за того, что здесь происходит, — ответил Грант. — Здесь, на острове твоего дедушки.

Тим недоверчиво покачал головой. Он не понимал, о чем говорит Грант.

— Мама сказала, что здесь курорт — плавательный бассейн, теннисные корты.

— Не совсем так, — ответил Грант. — Я тебе по дороге все расскажу.

* * *

«Ну вот сделали из меня няньку», — с досадой думал Эд Реджис, нетерпеливо постукивая ногой. Он сидел в центре для посетителей, ожидая начала экскурсии. Старик сказал ему прямо: «От детей ни на шаг не отходи. Вся ответственность за них лежит на тебе».

Реджису все это не нравилось. Он чувствовал себя несправедливо разжалованным офицером. Эд сюда шел не нянькой работать. И, раз уж на то пошло, не гидом — пусть даже для особо почетных гостей. Он возглавлял отдел по связям с общественностью, и работы по подготовке к открытию, которое намечено провести через год, у него было выше крыши. Ему нужно было проделать огромную работу, не оставляющую свободного времени, — координировать подготовку к открытию с фирмами и агентствами, работающими с ними, в Сан-Франциско, Лондоне, Нью-Йорке и Токио. Тем более не стоило забывать, что никому нельзя было сказать, в чем будет заключаться притягательная сила Парка на самом деле. Поэтому агентства пока только ограничивались тем, что разогревали потихоньку интерес публики к Парку. Однако их это не очень-то устраивало. Творческих людей надо лелеять. Чтобы они создавали что-нибудь стоящее, нужно их не только подталкивать, но и поддерживать. А ему тут приходится экскурсии какие-то проводить.

Это общая проблема для всех, кто хочет чего-нибудь добиться в сфере связей с общественностью. Не понимают, что ты такой же профессионал, как и все остальные! Реджис на острове находился уже семь месяцев, то уезжал, то приезжал, но его все равно использовали как мальчика на побегушках. Возьмем, например, тот случай в январе. Этим должен был заниматься Хардинг. Да, Хардинг или Оуэнз, генеральный подрядчик. Однако пришлось делать все Эду Реджису. Какое он имеет отношение к заболевшим рабочим? А теперь еще эта экскурсия, эти дети. Он обернулся к присутствующим и стал считать их по головам. Ну вот, одного не хватает.

И тут в конце вестибюля показалась доктор Сэттлер, выходящая из туалета.

— Прекрасно, а теперь пройдемте на второй этаж.

Тим шел вместе с остальными. Он поднимался вслед за мистером Реджисом по черной металлической лестнице, ведущей на второй этаж. Они прошли мимо таблички:

ЗАКРЫТАЯ ЗОНА ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН

Табличка заинтриговала Тима. Они шли по коридору второго этажа. Одна стена была полностью из стекла и выходила на балкон, на котором в легкой дымке виднелись пальмы. С другой стороны были двери, с табличками:

«Смотритель парка», «Группа обслуживания гостей», «Генеральный директор».