Изгой с когтями дракона. Кровь Веиров 1 - Дмитрий Когтев

«Дыхания Лича» висел над Топями неподвижным, ядовито-лиловым саваном. Он впивался в поры, обжигал глаза едкой сладостью переспевших слив и ржавчины. Каждый вдох Игната отдавался колющей болью в легких и жгучим эхом в обугленной руке. Под пропитанной гноем и грязью повязкой пульсировало «Дикое Пламя» — уже не чисто багровое, а с мерзкими, жирными черными прожилками, как трещины на гниющем плоде. Поглощение ядра Лич-Змея оставило в нем ледяной осколок чужого безумия, шепчущий о безднах и костях.

— Держись, Коготь, — хрипло бросил Лют, протискиваясь между скользкими стволами болотных кипарисов. Он шел первым, его татуированное предплечье с картой Топей было единственным ориентиром в лиловой мгле. — Скоро должны быть. По карте… этот проклятый ход где-то тут. — Он тыкнул грязным пальцем в синюю линию, уходящую под нависающий пласт черной глины, поросший ядовитым синим мхом. — «Змеиное Горло». Вход.

Игнат лишь кивнул, экономя силы. Каждый шаг давался через боль. Он чувствовал, как черные прожилки в пламени внутри руки жадно впитывают влажный, отравленный воздух, как холодок поглощенной энергии Лича ползет по венам к сердцу. Контроль. Только контроль. Ради нее. Образ матери за решеткой, ее лицо, искаженное ужасом при виде его силы в последнем видении, был якорем.

Зарина шла следом, неся на спине бесформенный сверток из мокрого плаща — Лисовика. Ее дыхание было прерывистым, лицо под капюшоном землисто-серым. Яд «Стыда Змеиных» делал свое дело, несмотря на «Чистую Росу» Лисовика. Каждый вздох стоил ей усилий, но зеленые глаза, цвета самой глубокой трясины, горели холодной решимостью. Она молча указала на странное углубление у основания глиняного пласта — полузатопленную водой щель, скрытую свисающими корнями и синим мхом.

— Там, — ее голос был шепотом, хриплым от боли. — «Горло». Оно… живое. Чувствует чужую кровь. Будь осторожен.

Ярик, алхимик, которого они тащили с собой как пленника и проводника, съежился. Его тряслись руки, но в глазах, цвета болотной тины, не было страха — лишь лихорадочный блеск.

— Да-да! — закивал он слишком быстро. — Вход! Я… я проведу. Только осторожнее. Змеины могли оставить… сюрпризы.

Лют фыркнул, проверяя тетиву своего компактного арбалета. Болтов почти не осталось.

— «Сюрпризы». Как твой газ в засаде? — Он плюнул в лиловую жижу у ног. — Шаг в сторону, гадина — и твои кишки станут приманкой для пиявко-пауков. Драконов, пропусти его вперед. Пусть «сюрпризы» на себя ловит.

Игнат молча отступил, пропуская Ярика. Его пламенная рука непроизвольно сжалась, багрово-черные искры брызнули из-под повязки, шипя в грязи. Боль пронзила предплечье, смешавшись с ледяным шепотом поглощенного Лича: «Плоть… гори… ключ…» Ярик вздрогнул, шарахнулся от искр, но заставил себя подойти к щели.

— Нужно… проползти, — пробормотал он, отодвигая корни. Из щели потянуло запахом гнили и… металла? Слабый, но отчетливый. — За мной. И… не шуметь. Стены здесь слышат.

Он исчез в темноте. Лют жестом приказал ждать, прислушиваясь. Минуту. Две. Тишина, нарушаемая лишь чавканьем топи и тяжелым дыханием Зарины.

— Ладно, — наконец сказал Лют. — Пора. Огненный, за мной. Змея, если упадешь — кричи. Хотя бы шепотом.

Игнат вдохнул полной грудью, превозмогая тошноту от тумана и боли, и протиснулся в щель. Холодная, склизкая глина облепила его, давила на грудь. Темнота была абсолютной, густой, как деготь. Воздух — спертым, насыщенным тем же сладковато-металлическим запахом. Он прополз пару метров, чувствуя, как черные прожилки в руке словно шевелятся, реагируя на сгустившуюся тьму. Потом пространство расширилось. Он встал на колени, потом на ноги, едва не задев головой низкий, неровный потолок.

Они стояли в туннеле. Не рукотворном, а словно выгрызенном в глине и камне гигантским червем. Стены были неровными, влажными, местами покрытыми бледным, фосфоресцирующим мхом, дававшим жутковатое, зеленоватое свечение, достаточное, чтобы различать очертания. В воздухе висела та же лиловая дымка «Дыхания Лича», но плотнее. Звуки снаружи заглушились, зато внутри нарастал гул — низкий, вибрирующий, словно сама земля стонала.

Ярик стоял впереди, прижавшись к стене. Его лицо в призрачном свете мха казалось восковым.

— Вперед, — прошептал он. — Главное — не прикасаться к стенам. И… не смотреть в темные углы. Они любят отражать то, чего нет.

Лют вылез следом, помог Зарине с Лисовиком. Его глаза, привыкшие к темноте контрабандиста, сразу заметили детали.

— Любопытно, — пробормотал он, тыкая носком сапога в валявшуюся под ногами кость — длинную, похожую на бедренную, но с неестественными шипами. — Ни тебе змей, ни пауков. Только кости да этот… светлячковый мох. И вонь. Как в кузнице старого железа.

Он поднял голову, втянул воздух носом.

— И запах… не только гниль. Кислота. И… озон? Как после удара молнии.

Игнат почувствовал это же. Металлический привкус на языке усилился. Его «Дикое Пламя» отозвалось глухим рокотом внутри, черные прожилки налились гуще. «Оно чует источник», — мелькнула мысль. «Чует пищу.»

Они двинулись. Туннель извивался, то сужаясь до щели, где приходилось ползти, то расширяясь в небольшие гроты, усеянные грудами костей — животных, человеческих, каких-то неведомых существ. Фосфоресцирующий мох местами образовывал жутковатые узоры, похожие на лица или спирали. Воздух становился тяжелее, гул — громче. Давило на виски.

— Не… не отставать, — прошептала Зарина, спотыкаясь под тяжестью Лисовика. Ее лицо покрылось испариной. — «Горло»… оно меняет путь. Сбивает с… с направления. Чувствуете? Пол под ногами… наклоняется.

Игнат почувствовал. Казалось, что туннель дышит, стены пульсируют. Ноги то проваливались в вязкую жижу, то скользили по камню. Туман «Дыхания Лича» сгущался, образуя впереди странные, расплывчатые тени, которые рассеивались при приближении. Шепот. Он начинался как шорох крыльев, но быстро обрастал обрывками фраз, знакомыми голосами.

— …сынок… ошейник… душит… — донеслось прямо перед Игнатом. Голос матери. Тот самый, что кричал изнутри его руки во время боя с Лич-Змеями. Он замер, сердце бешено заколотилось. Багрово-черное пламя рванулось из-под повязки, осветив стену. Никого. Только мокрый камень да мертвый мох.

— Иллюзия, — резко сказала Зарина, опираясь на стену. Ее пальцы коснулись мха — и она вскрикнула, одернув руку. На коже остался красный ожог. — Не… не трогать стены! Мох ядовит! И голоса… это не Лич-Змеи. Это само «Горло». Оно высасывает страхи… и материализует их.

— Замечательно, — проворчал Лют, настороженно озираясь. — Значит, скоро увидим Громаду в кружевных панталонах? Или тебя, огненный, плюющегося пирожками?

Ярик, шедший впереди, нервно обернулся.

— Ш-шш! Не шутите! Здесь шутки плохи! Лучше… лучше идти быстрее. Я помню поворот…

Он почти побежал, его фигура растаяла в тумане впереди. Слишком