Изгой с когтями дракона. Кровь Веиров 1 - Дмитрий Когтев

class="p1">— ОТДАЙ ЕЕ! — его голос, искаженный нечеловеческой яростью, сотряс туман. «Дикое Пламя» ответило на приказ. Оно не выбросилось вперед, а… сжалось вокруг его руки, уплотнилось до состояния раскаленной докрасна стали, покрытой трещинами багровой энергии. Он поднял эту руку-факел, нацеливаясь не на тень, а на сам источник — на зеленый шар в рогатом черепе.

Лич-Змей, казалось, почувствовал намерение. Из главного ядра вырвалось еще три костяных хлыста, нацеленных на Игната. Лют, поняв, что стрелять бесполезно (новых болтов не было), бросился вперед с кривым ножом, пытаясь отсечь ближайшее щупальце. Зарина, стиснув зубы от боли в своей отравленной руке, метнула последний осколок стекла — не в тень, а в один из черепов, образующих круг, пытаясь нарушить узор.

Но Игнат не видел этого. Он видел только ядро. Слышал только мать. Он сделал последний шаг, вступая на край костяного круга. Кости под его сапогом затрещали, зеленый свет вспыхнул предупреждающе ярко. Хлысты тьмы с костяными остриями уже свистели в воздухе, направляясь к его груди, голове, сердцу.

— ИГНАТ, НЕЛЬЗЯ! ПОГЛОТИТ! — вдруг дико закричал Лют, отбивая одно щупальце. — ТВОЯ СИЛА! ОНА ЖРЕТ ИХ ЭНЕРГИЮ! ВЗЯЛ У ТОЙ — ВОЗЬМИ У ЭТОЙ! ПОГЛОТИ ЯДРО!

Слова Лута, полные отчаянной догадки, пронзили туман ярости в сознании Игната. Поглотить. Не сжечь. Поглотить. Как оно поглотило энергию той тени. Как оно, возможно, жаждет поглотить все.

Он не раздумывал. Доверился инстинкту. Ярости. Голоду силы внутри. Вместо того чтобы бить, он взмахнул своей пламенеющей рукой. Не для атаки. Для… охвата. Раскаленные багровые когти, которые он чувствовал, даже не видя их визуально, вырвались снова — не для пробития, а чтобы схватить, обвить мерцающее зеленое ядро главного Лич-Змея.

Столкновение!

Не взрыв. Не вспышка. Воздух содрогнулся от низкого, мощного гула, как будто гигантский колокол ударили под землей. Багровое пламя Игната и зеленый свет ядра слились в ослепительном, болезненном для глаз вихре. Звук материнского крика в его голове достиг пика — и оборвался. Вместо него — рев. Рев «Дикого Пламени», насыщающегося древней, холодной, чужеродной энергией.

Игнат чувствовал, как адская энергия Лич-Змея врывается в него через руку. Не боль, а… ледяное безумие. Видения пронеслись перед его внутренним взором: темные бездны, скользящие чешуйчатые тени, шепот забытых богов, крики миллионов жертв, принесенных на этом костяном алтаре. Его сознание затуманилось, ноги подкосились. Он упал на колени, но рука, схватившая ядро, не отпускала. Багровое пламя пожирало зеленый свет, становясь темнее, гуще, почти черным по краям, с кровавыми прожилками.

Лич-Змей бешено бился в его хватке. Остальные тени метались, их формы расплывались, становились призрачными. Костяной круг трещал, кости под ногами Игната начали чернеть и рассыпаться в прах. Хлысты, нацеленные на него, обмякли, потеряли форму, превратившись обратно в клубящийся туман.

— ДАВИ, ДРАКОНОВ! ДАВИ! — орал Лют, отбиваясь от последних клочьев тьмы, которые еще пытались атаковать. — ОНО СЛАБЕЕТ!

Зарина, бледная как смерть, подползла к Лисовику. Тот лежал без движения, лишь слабо дыша. Его грудная клетка была цела, но на месте мешочка с «пирожной магией» осталось лишь темное, обугленное пятно на жилетке.

Игнат не слышал Лута. Он боролся внутри. С безумием, льющемся в него. С чужой памятью. С всепоглощающим холодом смерти, который пытался погасить его внутренний огонь. Мать… Это имя стало его последним бастионом. Он вцепился в него мысленно, как его пламя вцепилось в ядро. Ради нее. ВСЕ ради нее.

Он сжал пламенные когти внутри своего разума и снаружи — с титаническим усилием воли.

ХРУСТ!

Зеленое ядро главного Лич-Змея лопнуло, как стеклянный шар. Последняя волна ледяной энергии ударила по Игнату, откинув его назад. Он упал в грязь, пламя вокруг его руки погасло, оставив лишь тлеющие угольки на обугленной коже и страшную, новую черноту, расползающуюся по трещинам от локтя к плечу. В ушах звенело, в глазах плавали темные пятна. Но он был жив. И ядро было уничтожено.

С исчезновением главного ядра оставшиеся Лич-Змеи испарились, как утренний туман под солнцем. Костяной круг перестал светиться, кости почернели и начали быстро крошиться, погружаясь в трясину. Шепот стих. Туман остался, но его зловещая плотность и сладковато-металлический запах ослабли. Наступила тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием выживших и чавканьем болота.

Лют первым пришел в себя. Он подбежал к Игнату, грубо схватил его за плечи здоровой руки.

— Жив? Говори, огненный!

Игнат застонал, пытаясь сфокусировать взгляд. Боль вернулась с утроенной силой, теперь смешанная с глубоким, леденящим истощением и остатками чужого безумия в крови. Он кивнул, не в силах говорить.

Лют оглядел его руку, свистнул сквозь зубы.

— Веиры-хранители… Теперь ты и правда похож на Когтя. Весь в саже и крови. — В его голосе не было насмешки. Было что-то новое. Уважение? Признание? Он помог Игнату сесть. — Ладно, не сдох. Уже хорошо.

Зарина, держась за скалу, поднялась. Она подошла к Лисовику, осторожно взяла его на руки. Лис слабо застонал, но не открыл глаз. Его дыхание было поверхностным.

— Его магия… сломана, — тихо сказала Зарина. — Надолго. Колокол… он был частью его. — Ее голос дрогнул.

Игнат посмотрел на маленькое, беззащитное тельце в руках Зарины, потом на свою черную, дымящуюся руку — орудие победы и источник невыносимой боли. Потом поднял глаза на Лютову татуировку, на метку «Узилища для Позора Рода».

— Идем, — хрипло сказал он. Голос звучал чужим, изможденным, но в нем была сталь. Сталь, закаленная в боли и отчаянии. — До «Узилища». Близко. — Он попытался встать, опираясь на нож, воткнутый в грязь. — Лют. Веди. Зарина… неси его. Я… прикрою.

Лют посмотрел на него, потом на Зарину с Лисовиком, потом на чернеющий костяной круг. Он сплюнул в трясину, но кивнул.

— Ладно, Коготь. Веду. Только давай быстрее, пока следующая порция призраков не вылезла. Или Громада. — Он повернулся и шагнул в туман, к следующей точке на своей карте крови.

Игнат сделал шаг, потом другой. Каждый давался через боль, через остатки ледяного безумия в крови, через страх за Лисовика. Но он шел. Позади оставался круг смерти, поглощаемый Топями. Впереди была мать. И «Дикое Пламя» внутри, насыщенное, темное и ждущее нового повода вырваться наружу, теперь знало новый вкус — вкус поглощенной души древнего стража. Цена пути росла. Но назад дороги не было.

Глава 15. Ключ изгнанника

Туман