Зерг по имени Маша - Сергей Валентинович Хабаров

— Да мне не сложно.

«Ты ты ты … ТЫ ЗЕРГ» — распустил сопли Жучара. Причём в самом прямом смысле, корыто перед ним стало стремительно заполняться мутной слизью.

— Эй, мужчина, давайте без слёз.

«Вот что за времена наступили. Зерг на Зерга войной идёт, раньше, при высшем, всё по другому было. И биомасса вкуснее, и Зерги крупнее. Сейчас не те времена, вот раньше можно было …»

— Успокойся Жучара. Я о чём тебе толкую, времена сейчас тяжёлые, Зерги должны друг дружки держаться. А не воевать. Вот завтра я тебе помогу, а послезавтра ты мне, верно?

«Верно» — протелепатировал Жучара и, хрюкнув, забулькал в своём корыте.

— Эй, эй, мужчина, проснитесь, — сказала Маша, выдёргивая заразителя из корыта, чтобы тот не захлебнулся в собственных соплях.

«А? Что? А, это ты, сестра».

— О, уже сестра? Жучара, что ты для меня завтра сделаешь?

«Всё, сестра. Я тебя люблю. Я за тебя убью».

— Ээх — х, мужчина! Все вы одинаковые, пока пьяненькие. Люблю, убью, — последней фразой Маша передразнила Жучару. Придерживая его голову руками, одной из лапок она отодвинула корыто, и положила морду заразителя на мягкий крип. — Смотри, завтра не забудь о своих словах.

«Угу. Хр — р–р — р».

На утро пробуждение у Жучары было мерзким и неприятным. Уж Маша-то знала, какой эффект даёт употребление веспена внутрь. Правда, ей несколько дней назад было значительно хуже, теперь-то она могла расчитать относительно безопасную концентрацию. Наблюдение за мучающимся от похмелья Жучарой приносило какое — то садистское удовольствие. Как говорила одна её знакомая ещё в прошлой жизни: «Вечно смотреть можно на три вещи. На горящий огонь, на текущую воду и на мучающегося от похмелья мужика». Для полной гармонии хорошо бы ещё постучать чем не будь стеклянным о железное и позвать детей посмотреть, на кого похож их папка. К счастью, стеклянного, железного и, слава всем богам, детей тут не был. В конце концов Маша сжалилась и пододвинула к страдальцу корыто с кровью, которую слила у своих зерглингов.

— Жучара, похмелись.

До Жучары не дошло, пока Маша не сунула одно его щупальце в корыто. Членистоногое сразу оживилось, заперебирало лапками, зашевелило щупальцами.

«Ой хорошо, — простонал Жучара. — Откуда это?»

— А, — Маша неопределённо махнула рукой в сторону жилища. — Своих надоила.

При этом доноры недобро выглядывали из входа и недовольно пофыркивали. Вероятно, статус бегающей колбасы или газированного автомата их не очень устраивал.

«Распустила я их, — подумала Маша, видя этот молчаливый протест. — У других сестёр они по струнке ходят, а я их балую. Вот они и отбиваются от рук».

Наконец Жучара утолил свой сушняк, а Степаша потащил корыто обратно в жилище.

«Спасибо тебе, мать стаи. Я не забуду твоего хорошего ко мне отношения», — сказал Жучара, и, быстро перебирая своими короткими лапками, на ходу собирая мутантов в утробу попытался смыться.

От такого финта ушами, Маша обалдела.

— Эй, жиробасина. Ты ничего не забыл?

«Пятый мутант где то потерялся. Но не беда, я себе ещё найду».

Маша закатила глаза. Мыли её были примерно следующие: «Если этот клоп-переросток с явно выраженными наклонностями алкоголика сейчас уползёт, то никакой дружбы между мной и общиной заразителей не получится». После известия о Пятой и Шестой сёстрах, у Маши серьёзно стала подгорать её матка, и она во всю задумалась о запасной посадочной полосе. Вогнать братство заразителей в долги — не самая худшая идея.

— Вы, мужчина, видимо забыли, что вчера называли меня сестрой, обещали холить и любить меня, а также жестоко покарать моих обидчиков.

«Я такое обещал? Не помню», — Жучара был удивлён.

— Не помните? И как щупальца свои шаловливые распускали, тоже не помните? — Маша сделала вид что плачет. Жучара, наверно, первый раз в своей долгой жизни почувствовал неудобство. — Учтите, у меня есть свидетель! Вон, Степаша подтвердит.

Трутень ничего не понимал, но очень энергично закивал.

«Эм — м–м, ну, я прошу извинения от лица нашей общины, если сделал что — то не так», — всё же нашёл, что сказать, Жучара.

— Значит, уговор в силе?

«Да, — уверенно заявил Жучара и неуверенно спросил. — А какой?».

— Ну как? — сделала вид что удивилась Маша. — Мы же вчера договорились: я решаю вашу продовольственную проблему, а вы в ответ оказываете мне любую услугу на мой выбор, и вообще, мир дружа, жвачка. Ага?

Вообще никакая услуга Машу не интересовала, но помогать и ничего не просить в замен — это не по-капиталистически. Вторая сторона переговоров не поймёт, а может даже что-нибудь заподозрит нехорошее.

— "Ага, — побулькал Жучара, видимо понимая, что «любая услуга на выбор» — это слишком размытый ориентир, и попросить за это можно всё что угодно. — Я действительно такое пообещал?"

— Ну мы же вчера побратались! Ты меня сестрой называл.

«Да?» — в очередной раз затупил Жучара. Мозги у него явно перегревались, никогда раньше в жизни он столько не дума. И мир до того момента, как он встретил эту ненормальную мать стаи, казался таким простым — вот друг, о нём надо заботиться, все остальные — враги их надо убить и высосать их мозги. А тут какие-то союзы, братания, новые родственники, всё слишком сложно. «Надо будет отвести её к братьям, пусть они решают» — подумал Жучара и протелепатировал:

— «Сестра, я не могу в одиночку принимать такие важные дипломатические решения».

— Ну так в чём проблема? Я только дом закрою. И это. Задрали вы меня уже со своими сестринствами и братствами. Я будто в ваху попала, а не в старкрафт! Вы ещё в ордена космодесантников и сороиток переименуйтесь. В общем, Жучара, зови меня Машей.

«Маша — масть стаи зергов?» — уточнил Жучара.

— В точку.

Сразу они не отправились. Маше надо было сначала подготовиться, назначить своему зверинцу программу поведения. Караульную службу они могли нести и самостоятельно, если правильно их запрограммировать.

— Та — ак, скотину выгуляла, газ и свет отключила, дверь заперла, — на ходу отмечала Маша, просто так, по привычке. Газа и света здесь у неё не было, а местные гости приходят без приглашения и заходят, не стучась, тем более, их точно не остановит тонкая кожаная мембрана. А вот несколько авторских зерглингов и гиблинг могут. — Степаша остаёшься за главного, так что не давай этим спуску.

«Эти» плотоядно скалились из входа в жилище. Степаша неуверенно покосился в сторону входа и проскрипел что — то невразумительное.

— Не очкуй. Будут борзеть, напомни кто их кормит. Один раз не покормишь, второй раз