Лунный нетопырь - Ольга Ларионова

Едва угадываемые губы разомкнулись с мучительной медлительностью, но голос, нарушивший наступившую почтительную тишину, был полнозвучен и бархатист:

— Я приветствую тебя, нилада безутешная, и благодарствую, что почтила ты своей неутолимой горестью мое укромное подлесье.

Он слегка прикрыл ресницы, что, по-видимому, должно было означать кивок, и принцесса естественным образом ответила ему глубоким поклоном.

— Не сочти за обиду ту поспешалую назойливость чад моих, коей они встретили тебя, — продолжал престарелый пигмей, — но я и сам, облегчи меня Повелитель Лун на пару десятков лет, присоседился бы к ним с гораздой охотою. Ибо ни одна из нилад, освятивших сии края влагоносной печалью своею, не могла бы соперничать с тобою в ясной, как полнолунная ночь, красоте.

Он снова приписывал ей какую-то естественную для них, но совсем несвойственную ей самой неизбывную печаль, и именно в этом она усмотрела очень удобную лазейку для неизбежного отступления. Она гибким движением опустилась на траву рядом с крошечным старцем и улыбнулась ему самой лучезарной из своих улыбок:

— Прости меня, властелин подлиственного края, если мое появление стало причиной невольного заблуждения твоих подданных. Но я не та, за которую вы меня принимаете. Поэтому позволь мне почтительно удалиться, чтобы продолжить свое странствие.

Он долго всматривался в ее лицо, и на дне его огромных, как у ночного лемура, глаз мерцали недоверчивые фосфорические блики.

— Ты призвала улыбку на свой дивный лик, — проговорил он, наконец, — но забыла, что тебя выдает печаль твоих затуманенных воспоминаниями глаз. Ты напрасно стыдишься открыться нам — выбор Лунного Повелителя, павший на тебя, только доказывает твое совершенство. То, что случилось с тобой — не позор, ибо людская воля бессильна перед могуществом Полунощного Владыки. Не ты первая, не ты последняя. Зато ты, может быть, уберегла в своей памяти какую-то крупицу мудрости Сеятеля Мерцания, которая поможет нам всем в нашей…

Он вдруг запнулся, точно испугался, что сказал лишнее.

Мона Сэниа наклонилась вперед так, что ее губы едва не коснулись морщинистого лобика.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, уважаемый. Но пусть это не пугает тебя. Я не враг вам, я просто странница.

Он тихонечко вздохнул, и на его лицо наползла тень досады:

— Не криви душой, сказочное дитя. Никакая странница не может прийти сюда из огненной печи раскаленного дня, кроме нилады, что тщится избегнуть самой себя. Если ты поглядишься в зеркало подземного водоема, то увидишь, что проклятое солнце уже опалило тебя смертоносными лучами. Только Владыка Тьмы мог быть так жесток, что не пожалел твоей еще не расцветшей младости…

Хм. Может, удивить его, сообщив, что в своей недозрелой младости она уже имеет счастье нянчить троих детишек… Пожалуй, не стоит.

— Прости меня, мой великодушный господин, — проговорила она как можно мягче; — но я не знаю, о ком идет речь. Я никогда не встречала того, кого ты называешь Владыкой Тьмы и Сеятелем Мерцания, и честно говоря, такого желания не испытываю.

Его и без того огромные глаза словно распахнулись в пол-лица и полыхнули зеленоватым огнем, как у проснувшегося зверя.

— Так ты еще не… — Он поперхнулся и постарался стариковским кашлем скрыть свое замешательство. — Значит, ты тщишься убежать от него? Схорониться в глубине наших пещер? Я слыхал, что находятся такие бесстрашные и независимые сердца, и мое восхищение тобой, и без того бывшее безмерным, теперь не имеет пределов. Но… Безрассудное дитя, знаешь ли ты, что это бесполезно? Говорят, что Лунный Нетопырь добивается своего всегда.

Какая-то неуверенная нотка в его голосе подстегнула ее любопытство.

— Всегда ли? Почему ты не хочешь мне сказать, что есть способ?.. — Она действительно не вполне понимала, о чем идет речь, но все происходящее уж слишком напоминало волшебную сказку, разыгрываемую с ее участием, и она изо всех сил подыгрывала мудрому карле, чтобы дослушать ее до конца.

— Способа я не ведаю, — чуть слышно прошелестели старческие губы. — Зато я знаю человека. Только Горон, не страшащийся никого и ничего, посмеет помочь такой беглянке. Только он, которому по наследству досталось знание всех тайных лазеек и тропинок подлунного мира, может провести тебя по заветным подлиственным тропам… Может. Если захочет.

О, древние боги! О таком проводнике в незнакомой земле можно только мечтать!

Но, судя по последним словам этого карлы, Горон любит поторговаться.

— А… что берет он в уплату за свои труды?

— Он никогда и ни за что не требует платы. Это хуже. В ее душе зашевелилось раздражение:

— Тогда что же — умолять его, плакать, руки ему целовать, обнимать ноги?

Взгляд внезапно сузившихся лемурьих глаз стал строг и неприветлив:

— Его ноги нельзя обнять. Он — Неприкасаемый.