Dagome iudex: трилогия - Збигнев Ненацкий

Несмотря на такие оборонные свойства самой Червени, князь Ватай не хотел воевать с другими властителями. В его поселениях производили желанную всеми пурпурную ткань, которую князь продавал с большой выгодой. Через Червенские Грады шел купеческий путь из Киева на Каракув и Вроцлавию, а потом и дальше: в край богемов и даже к франкам. Так что гораздо лучше было обогащаться на торговле, а не воевать. Потому, когда возросло могущество Ростислава, а потом и Сватоплука, князь Ватай регулярно выплачивал им дань, не желая с ними задираться, а, скорее, иметь их в качестве своих опекунов. И вот, находясь в таком выгодном положении, Ватай не опасался мести Мыны. Зачем он прятал сокровище — он и сам не знал. Вероятнее всего, его удовлетворяла власть в Червени, и уж удивительнейшим наслаждением наполняла единственная ночь в году, когда входил он в секретное хранилище, где гладил, прикасался, чуть ли не ласкал золотые предметы, ограбленные когда-то из гробниц скифов. А уже потом ему на целый год хватало мысли о сокровищах, которыми он владел, об их красоте, а чем старше он становился, тем меньше привлекали его тела женщин; чем меньше мог он выпить пива или меда, тем сильнее был привязан он к своему сокровищу, и мучила его мысль, кому же придется его передать, и как этот кто-то растратит напрасно его сокровища. Отсюда же, когда сбежал Мына, и когда отрубили голову Малуше, решил Ватай, что тайна спрятанных сокровищ превратится в пепел на посмертном костре. Его двоим сынам растяпам — так он решил — хватит сама Червень и прибыли от изготовления пурпура иот торговли. Так что, пускай сыновья делятся Червенью и ее богатствами, но не сокровищем.

И все же, время от времени возникала у Ватая мысль, что когда сам он умрет, и когда сожгут его тело, тайна скифских сокровищ не полностью превратится в пепел. Ведь жил Мына, который знал, где богатство находится, которое так долго и тщательно Ватай скрывал. И если Мына и не сумеет самостоятельно захватить Червень, а вместе с градом — сокровища скифов, то эту тайну он может передать своим сыновьям, а у него, наверняка, будет их много, поскольку парень он еще молодой. Сыновья Мыны будут не такими увальнями, как сыновья Ватая, и когда-нибудь — возможно — с чьей-то помощью сумеют они добыть Червень, а с нею и то, чего никто кроме него самого никогда не мог права видеть.

Мучимый подобными мыслями, как-то раз Ватай пожелал уничтожить Мыну. Потому осенью прошлого года с радостью принял он от Сватоплука известие, что повелитель Великой Моравы весной планирует ударить на сына Пестователя, Авданца, чтобы отобрать захваченные тем Вроцлавию и Землю шлензян. Это был замечательный повод, чтобы и самому принять участие в планируемом Сватоплуком военном походе, ударить на захваченную Пестователем Сандомирскую землю, тем самым, втянуть в войну самого Даго Пестователя, а с ним — и находящегося по его опекой изменника Мыну. Ему казалось уверенным, что если в защиту Авданца, а так же Сандомирской земли выступит сам Даго Пестователь, обязательно вспыхнет война между полянами и Моравской Империей. Ну а победа моравцев для Ватая считалась более чем верной. Столь же уверенным казалось Ватаю и убийство Мыны в ходе такой войны.

Но Ватай был человеком осторожным, впрочем, у него самого не было уже ни здоровья, ни сил на то, чтобы принять участие в военном походе. Тогда он принял решение, чтобы сделать вождем этого похода Чему, сына седого уже князя Сандомира, уже несколько лет пребывающего в изгнании в одном из его малых городков. Так что подбодрил Ватай юного Чему, чтобы тот пожелал отобрать у Пестователя свое наследство, то есть — Сандомирскую землю. Снабдил он его массой наемных воинов, хорошенько вооружил и приказал выступать в бой.

И не было виной Ватая то, что Чема поспешил с военным выступлением, ну а интриги Пестователя привели к тому, что Сватоплук не выступил весной против Авданца, поскольку напал на него бастард короля Арнульфа с отрядами перекупленных мадьяров. Не оказался Сватоплук на северной стороне гор Карпатос, зато Чема захватил Сандомирскую землю. И если бы, быть может, на этом он и остановился, все как-то бы и сложилось. Только Чема в боевом азарте, гордый своей победой, ударил на Край лендзян, которые до тех пор жили в согласии с повелителем Червенских градов, победил князя Ляха, который вместе с большей частью своего народа ушел в Мазовию, а потом отдался в опеку Даго Пестователя и его сына, Семовита из Крушвицы.

Так случилось, что осенью того года две могучие армии: одна, которой командовал сам Семовит, и вторая, которой командовал Мына, князь Лях и благородная госпожа Арне, ударили на Чему с севера и с запада. Мына и князь Лях быстро отобрали Землю лендзян, опасающийся же окружения молодой Чема должен был отступать перед войсками Семовита и без боя оставить только что добытую им Сандомирскую Землю. Таким вот образом война близилась к Червенским Градам.

Испытывал ли старый Ватай страх перед наступающим противником? Нет. Грады Червенские все так же казались ему непобедимыми. «Самое большее, разобью войска Чемы, если тот не успеет сбежать в Червень, — считал Ватай. — А на захват Червени у врагов уже не останется ни сил, ни отваги, потому заставят меня выплатить разовую дань, а я так и сделаю».

Но иногда, точно так же, как и этой памятной ночью, мучило Ватая какое-то удивительнейшее беспокойство. Тогда он беспричинно сердился, бил свою молодую жену и слуг. Доставалось и командирам стражи в городках и головной твердыне, что, вместо того, чтобы днем и ночью бдить на валах, они обжираются, толстеют, а ночами дрыхнут, не заботясь ни про оружие, ни о безопасности Червени.

В тот памятный день гнев Ватая, прежде всего, разрядился на разведчиках. Какое-то время назад выслал их Ватай, чтобы те установили, где находится армия Семовита, и чтобы они установили контакт с отступающим Чемой, чтобы узнали, что делает армия, которой командуют Мына и князь Лях. Разведчики нашли армию Чемы на краю громадной чащобы возле реки, прозываемой Лядой, то есть уже чуть ли не в границах Червенских Градов, а вот на след армии Мыны и князя Ляха не напали. Та армия шла с севера и тоже близилась к границе Градов Червенских, как внезапно исчезла, как будто бы развеялась в воздухе. День и ночь бдили стражи