Распутье Воронов - Анджей Сапковский

наградил Метцгеркопа титулом барона. Многие позавидовали. И началась охота, много жаждущих дворянского титула отправились в дикие дебри, чтобы добыть для короля ещё большую редкость…

— Понимаю. То есть эти там, на яхте…

— На катере. Я же сказал, что это друзья…

— И соратники графа. Я слышала. И они хотят добыть гиппокампа?

— Поговаривают, что король с удовольствием съел бы что-нибудь этакое. Ну, вот они решили, что непременно изловят его…

— И станут баронами?

— Они уже бароны. В большинстве. Но они рассчитывают на славу и королевскую благосклонность.

— А здесь, в вашем озере, — заинтересовалась Враи Наттеравн, — в самом деле водятся гиппокампы?

— Водятся. Вроде бы. Только мало кто их видал вблизи, потому что они ужас до чего пугливые. Поэтому надо скрытно, потихоньку… А там, на катере… Да вы сами видите.

— Видим, а как же, — ехидно молвила целительница. — Это не охота, а банкет на воде.

В подтверждение её слов один из баронов с парусного катера перевесился через борт и чрезвычайно обильно блеванул. Остальной экипаж радостно ржал.

— Nihil novi, — сказала Враи.

Уключины скрипели, с вёсельных лопастей веером разлетались капли воды. Кричали чайки. Катер «Nihil Novi» поймал парусами ветер и умчался. Пьяные песни и крики перестали долетать до них.

Неподалёку от носа шаланды вода внезапно взволновалась, на поверхность дикими прыжками выскочило несколько серебристых рыб.

— Форели, — распознал Геральт. — Крупные, поболе локтя. Интересно, что их так напугало?

— Тут, в омуте, водятся щуки по шестьдесят и больше фунтов. Для такой форель в локоть — что уклейка. А живут там, в глубинах, и другие чудища, о которых лучше помалкивать…

— А может, — заинтересовалась Враи Наттеравн, — это один из знаменитых гиппокампов перепугал форелей?

— Гиппокампы, — возразил Геральт, — не едят рыб. И не охотятся на них.

— Так что же они едят?

— Водоросли.

— Траву? То есть они пасутся? Как коровы?

— Можно и так сказать.

— Но лучше, — вмешался сенешаль, — так не говорить. Особенно в Торнхолле. Молодой граф Фредерик пострадал именно в бою с гиппокампом. Если станут болтать, что его ранила корова…

— Травоядные, — возразил Геральт, — тоже могут быть опасны.

Расположенный на острове Сеевалк форт Торнхолл был окружён двойным частоколом. Первый ряд щетинился на самом берегу острова, сейчас, когда вода стояла высоко, он был погружён почти до половины. Второй ряд ограждения увенчивал высокий, в несколько саженей земляной вал. И над всем этим возвышались четырёхугольные башни.

— Настоящая крепость, — оценил Ведьмак. — Оборонительная, это видно.

— Оборонительная, — подтвердил Диего Марс. — И не раз, и не два оборонялась.

— На заре существования мархии, — добавила Враи Наттеравн, — случались столкновения с лесными эльфами.

— Восточный берег принадлежал им, — уточнил сенешаль, — а западный был наш, человеческий. Остров был форпостом. Он переходил из рук в руки. Наконец мы взяли верх и построили форт. Это было при короле Бенде, много лет назад.

Они вошли в залив, который оказался искусственным каналом. Его преграждали большие, тяжёлые бревенчатые ворота. На сторожевом посту над воротами их заметили и окликнули, загудел рог. Ворота медленно открылись. За воротами была пристань, со всех сторон окружённая мостками. Шаланда пристала к одному из них, найдя свободное место между другими лодками.

Геральт огляделся. Вблизи башни оказались похожими более на блокгаузы, сложенные из сосновых брусьев внушительной толщины. Между башнями находилось огромное деревянное многоэтажное здание, тоже больше похожее на укреплённый блокгауз, нежели на дом, как и башни с бойницами вместо окон.

Они вышли на помост, а гребцы немедленно приступили к разгрузке. Враи Наттеравн, казалось, хотела о чём-то спросить сенешаля, когда он вдруг кашлянул и согнулся в поклоне.

По помосту в сопровождении двух служанок шла к ним девушка. Лет на вид пятнадцати-шестнадцати, светловолосая. Очень красивая, стройная, она выглядела нежной, хрупкой, почти беззащитной. Она шла, слегка приподняв и придерживая своё элегантное платье василькового цвета, чтобы подол не зацепился за шершавые доски.

Диего Марс склонился ещё ниже. Девушка обратила на него большие оленьи глаза, но лишь на мгновение. Её, казалось, интересовал только громоздящийся на помосте груз, который доставила шаланда.

— Графиня Людмилла, — вполголоса объяснил Диего Марс в ответ на вопрошающий взгляд Геральта. — Дочь его светлости маркграфа Ваикинена. Пребывает здесь, на Сеевалке, можно сказать, временно…

— Можно сказать, — фыркнула Враи Наттеравн, — что она здешняя узница. Обойдёмся без обиняков, господин Марс. Об этом уже сплетничает весь Каэдвен.

— Я сплетнями не интересуюсь, — насупился сенешаль. — Но вообще-то его светлость маркграф в своём праве. Отец по закону может призвать к порядку непослушную дочь. А если надо, то и наказать.

— Что она натворила? — Геральт, словно очарованный, засмотрелся на барышню.

— Это дела любовные, — улыбнулась целительница. — Девичье сердечко забилось живей…

— Забилось не там, где надо, — уныло прервал её Диего Марс. — Не тогда, когда надо. И не для того, кого надо. Да что говорить, вы, госпожа целительница, наверняка и так всё знаете. Знаете сплетни.

— Ясное дело, знаю, — снова фыркнула Враи. — Сердце графини Людмиллы похитил — по её воле и к её удовольствию — юноша Редферн Финнеган. Никто иной, а именно Финнеган. И возникла проблема.

— Какая же?

— Они ненавидят друг друга, — вмешался Марс. — Ваикинены с Финнеганами. Родовая вражда между ними.

— Кровавая? Трупы были?

— В каком-то смысле, — скривился сенешаль. — Но вам, молодой господин ведьмак, лучше бы заняться своими ведьмачьими делами, а не сплетнями. Госпоже целительнице, прошу прощения, тоже следовало бы поспешить к страдающему от раны…

— Что правда, то правда, — целительница поправила сумку на плече. — Поспешу скорей к раненому. Увидимся позже, ведьмак. Указывайте путь, господин Марс.

Рядом, на помосте, несколько женщин чистили рыбу. За ними следил чёрный кот, тот самый, который прибыл на Сеевалк вместе с Геральтом и целительницей. По воде пристани плавали рыбья чешуя, потроха и пузыри.

Солнце живописно закатывалось за озеро, отражаясь в его глади. Кто-то там вдали орал, скорее всего, журавли.

— Молодой граф Фредерик Ваикинен, — рассказывала Враи Наттеравн, опершись о частокол, — будучи вопрошаем, отвечал выдумками, может, кто и поверил, но я целительница, разбираюсь в ранах и причинах их возникновения. А потому я принудила его признаться. Никакой гиппокамп, представь себе, не виноват, и вообще никакое чудовище. Сын маркграфа, в пьяном виде ради хвастовства залез на мачту да и свалился с неё. У него сломана ключица и лодыжка, а ушибленное колено распухло, как дыня, придётся удалять жидкость… А как твои дела, ведьмак?

— Потихоньку.

Как выяснилось, рыскающее по Торнхоллу чудище предпочитало кухонные помещения, там Геральт и провёл разведку. Кухарки, предобрые женщины, сразу же угостили его кружкой пива и котелком солёных вьюнов.

Геральт обгрызал вьюнов, запивал пивом, а кухарки докладывали, как обстоят дела. Чудище