Яд ее поцелуя - Серина Гэлбрэйт

Редж ушёл в храм Трёхликой спустя два дня после переезда Ирис в дом клана Чароит. Он заходил попрощаться и заодно удостовериться, что с сестрой всё хорошо и она ни в чём не нуждается. Ирис плакала, крепко обняв брата, и всё переспрашивала сквозь всхлипы и бегущие по щекам слёзы, неужели она действительно больше никогда его не увидит? Даже Блейк, обычно невозмутимый, непоколебимый, словно скала, и тот не удержался, уточнил раз-другой, уверен ли кузен в принятом решении, осознаёт ли в полной мере все последствия своего выбора? Илзе и Ив наблюдали за прощанием от дальней стены гостиной, не вмешиваясь. Пока племянник сочувственно вздыхал, глядя на рыдающую девушку, Илзе задумалась поневоле, задавал ли кто Блейку те же вопросы перед его визитом в храм, повторял ли снова и снова, осознаёт ли он последствия собственного безрассудного решения? Илзе спрашивала… да только в самом храме уже, когда отступать было поздно. Знала бы раньше и всенепременно отговорила бы, нашла бы верные слова, разъясняющие всю опрометчивость затеи этой. На худой конец и сама бы в кольца захватила — ничто так не способствует просветлению затуманенного разума, как возможность быть полузадушенным огромной змеёй. А теперь…

Теперь только и остаётся, что и впрямь на коленях богиню молить, чтобы не потребовала многого.

Отбыл Редж в обществе Фрии и в Менад они отправились на летуне Сагилитов. Управлял ли кораблём Северо или кто другой, Илзе не знала. Сам Северо не торопился показаться ей на глаза и как-то разъяснить внезапное своё желание поделиться информацией о сопровождении Блейка. Конечно, он всего лишь пытался предупредить давнюю знакомую, позаботиться на свой лад о членах клана, чьи дорожки тесно переплетены с кланом Сагилит, соединены многими годами дружеских и деловых отношений, но… по некоторому размышлению внимание это стало казаться странным. Будто Северо хотел её огорошить поосновательнее, после чего она немедля выставила бы вон Блейка и Ирис за компанию и дел бы никаких с ними не имела. И он удивился, когда она заверила, что обо всём знает. На мгновение, на один удар сердца, но позволил тени искреннего удивления отразиться в пристальном взгляде. Затем отодвинул ненужное чувство в сторону, спрятал подальше и больше ничем не выдал, что ожидал иной реакции. Впрочем, Северо всегда был слишком расчётлив, слишком взвешен, холоден и скуп на эмоции, дел не касающихся, чтобы разрешать им брать вверх над собой в ситуации столь несерьёзной, неважной и имеющей мало отношения к его клану. Илзе надеялась, что и Блейк в достаточной мере разумен, чтобы действительно не связываться с Сагилитами.

Оставшийся в одиночестве господин Кочис покинул гостиный дом, но из Изумирда не уехал. Из скупых упоминаний Блейка Илзе знала, что переводчик нашёл комнату попроще где-то в городе и возвращаться в Империю в ближайшее время явно не собирался, но и только.

Ирис начала новую жизнь на новом месте, однако жизнь эта давалась девушке нелегко. Ив по секрету признался Илзе, что и пальцем Ирис не тронул, что она спит на его кровати, а он на кушетке и делить постель они собираются только после свадьбы. Признаться, Илзе и по сей день с немалым трудом представляла племянника женатым, неважно даже на ком именно. С той поры, как Ив начал проявлять мужской интерес к девушкам, он ни подле одной не задерживался надолго, большая часть его увлечений была пылкой, яркой, но краткосрочной, проходящей и оттого Илзе — и Озара, вероятно, тоже, — всегда считала, что для брака он созреет нескоро. Да и кто всерьёз полагает, что молодые люди возраста Ива и Ирис по-настоящему готовы соединить жизни? В Империи и других западных государствах принято сочетаться браком в раннем возрасте, особенно девушкам, там и в восемнадцать лет могут под венец пойти. Но в Финийских землях столь строгих правил не было и брачный возраст зачастую определялся традициями и культурой, принятой в той или иной общине, у того или иного народа. И змеерожденные редко когда избирали постоянного партнёра в юном возрасте.

Позвав тётю на подмогу, Ив показал возлюбленной дом и сад, рассказал всё, что знал, — а где не знал, там приходилось Илзе добавлять. Представил слугам, пообещал помочь с гардеробом — одежды у Ирис было на редкость мало, — поклялся в любви и заверил, что она может делать что пожелает. По испуганному побледневшему личику сразу стало ясно, что девушка её происхождения и воспитания не имеет ни малейшего представления, что делать в большом богатом доме, если ты в нём не служанка, но суженая сына хозяйки. Ирис терялась при виде слуг, не знала, как вести себя за столом, когда за ним сидел кто-то ещё, кроме неё с Ивом. Ей внове обстановка изумирдских домов, непривычна роскошь, непонятны традиции и правила, и она стеснялась двух своих платьев, слишком скромных, простых по сравнению с нарядами Илзе и Озары. Озара же смотрела на ту, кто могла вскоре стать её невесткой, со смешанным выражением, сочетавшим в себе и грусть, и досаду, и недоумение, и нет-нет да вспыхивавшее желание растолковать сыну, как он неправ. Наблюдая за нечастыми встречами сестры и Ирис, Илзе не знала, сожалеть или радоваться, что они друг друга не понимали и вынуждены лишь обмениваться неловкими жестами и гримасами. Ив-то был твёрдо убеждён, что мама поймёт и примет, не сейчас, так позже, и всё у них обязательно будет хорошо.