Наследник огня и пепла. Том IХ - Владислав Добрый

этом была своя правда. От гильдий до уличных мастерских — богатые люди Караэна пострадали, прямо или косвенно, от действий Инобала. Перебои с поставками, скакавшие цены на сырьё, даже отмененные заказы. Но главное — страх и злость. И, конечно, Хтонь, вырвавшаяся из-под Воющего Камня. Люди не были уверены, что за этим стоял Инобал, но раз власти заявили об этом — то следовало ответить. Своей хтони в Караэне пока не было. Зато армия была. И тянуть больше нельзя.

Я тоже посмотрел на полотнище.

На чёрной ткани пылала мантикора — не герб рода Гру, а стилизованный образ. Её пасть раскрывалась, как бы в угрожающем рыке. Хвост дёргался в такт ветру, а глаза вспыхивали багровым светом. На мой, избалованный компьютерной графикой, взгляд, Иллюзия была грубой. Но она была сделана талантливо, даже немного пугающе живой.

Это знамя стоило мне шестьдесят четыре дуката. Шестьдесят в казну Университета и ещё четыре я подарил студиозам, что трудились над ним лично. Впечатлённый их работой, я решил их наградить отдельно, хотя от Университета и добился хорошей скидки. Следующий заказчик, будь то Ин да Орс или Пиллар, заплатит в десять раз больше. Особенности местной экономики: лучше продать три стяга по шестьсот, чем десять по шестьдесят. Это плата за престиж.

Идея родилась с плащей-невидимок, как в детских сказках. Но маги быстро упёрлись в пределы своих сил. Однако зачаровать ткань — они смогли. И результат, признаю, получился впечатляющий.

«Пламя Мести» выглядело как нечто живое. Когда ветер трепал его, изображение искажалось. Мантикора на нём менялась — будто в гневе, будто в крике. Иллюзия была настолько искусна, что на расстоянии казалось: знамя дышит. Вокруг знамени воздух будто дрожал, как от жары.

Я сам на миг засмотрелся. Ну красота же.

— Я нарекаю его Пламя Мести, — уже громко крикнул я в толпу. — Потому что оно несёт только одно: возмездие!.

Я сделал знак, и Дукат передал древко Джевалу. Он взял его без лишних слов — только кивнул. Мантикора на его груди и пылающая на знамени будто встретились взглядом. Я негромко сказал, поймав его взгляд.

— Ты помнишь условия?

— Десять лет. Двадцать копий. Шестьсот дукатов. И если ты меня предашь — я достану тебя даже в загробье.

— Если возьмешь город за Башенной рекой, он станет твой. Но через десять лет, — повесил я ему морковку перед рожей. — А теперь иди.

Он обернулся к толпе. Развёрнутое знамя вспыхнуло под лучами светила, и люди расступились, пропуская его. Я услышал женский голос из толпы: «Пусть горит, но не в нашем дворе». В общем, на этом торжественные проводы закончились. Джевал, разумеется, ещё покрасовался — провёл войско вдоль стен, от Военных Врат до самого квартала Бурлаков. Потом ему пришлось возвращаться, чтобы отправиться по дороге, ведущей на юг. Был вариант сплавить его людей на баржах по реке, но по плану к нему должны были присоединиться войска из городков, граничащих с контадо Караэна, которые обещали службу мне и городу.

Каждый из них — кроха. Типичный отряд «союзника»: восемь копейщиков, три лучника, один арбалетчик. Но по записям Вокулы, уже набралось больше шести сотен пехотинцев и два десятка всадников. Как все эти ошмётки сплотить в единое войско — теперь проблема Джевала.

Союзнические договоры уже начали работать. Мы, под предводительством того же Джевала, отправили «вправить мозги» соседям одного городка, подписавшего договор первыми. С нами пошёл отряд регуляров и пара сотен «таэнской пехоты». Джевал вернулся через неделю. Шесть дней ушло на дорогу. На месте местные просто посмотрели на четыреста вооружённых людей, поняли, что даже если вооружат женщин, столько своих не соберут — и дали заднюю. Выплатили обиженным соседям виру и уступили спорную фруктовую рощу.

Это стало сигналом для нового всплеска активности желающих заключить союзный договор с Караэном. Караэн обещал защиту и возможность, пусть и ограниченную, для торговли в городе. Это было очень неплохо. А просил только солдат. Не очень много. Это было легко пообещать. Отличная сделка.

Конечно, следовало все проверять и перепроверять, не ввязываться в застарелую кровную вражду, уточнять сможет ли городок или сообщество поселений выставить обещанные войска и содержать их… Всем этим всё больше занимался Дйев. С одной стороны, я ему доверял. С другой — он лучше всех ориентировался в мешанине интересов Долины Караэна. На всякий случай за ним присматривали шпионы Фанго. «Ему будет трудно убежать», — сказал тогда мой помощник по непонятным вопросам. То ли мрачно пошутил, намекая, что у Дйева нет ног, то ли что-то предусмотрительно устроил.

Я много обсуждал предстоящую военную кампанию против Инобал — и с каждым разом находил её всё менее привлекательной. Нанести удар по владениям самих Инобал было крайне затруднительно: мосты через Башенную реку удерживали гарнизоны Башни. Я уже видел один — тупо замок. Фанго даже раздобыл планы для подрядчиков — Вокула охнул, увидев смету: сорок тысяч дукатов. Меня это тоже напрягло. Я думал, Башня беднее Караэна. По факту же, Вокула с трудом выдоил из обеих Палат жалование в сто дукатов в месяц для всей армии «Мщения».

Тем не менее, этого хватило, чтобы от стен Караэна ушли четыре сотни только пеших бойцов. Половину набрали здесь, половина — мои «таэнцы», во главе с Леонхартом. Наёмники привыкли к войне. Фрозен уже обустраивался — мотался между своим участком на осушенном болоте и домом в квартале Бурлаков. Леонхарту же было скучно. И не только ему. Многие пришедши со мной из Таэна наемники с радостью снова ушли на войну, хоть Караэн платил всего один сольдо пешему и один дукат на конного латника с «копьём».

Всадников у Джевала, кроме пары десятков личной гвардии, набралось около полусотни. В основном — из «птенцов» Дйева. Молодые, глупые, жаждущие славы. А война казалась, на первый взгляд, справедливой.

Своих регуляров-пехотинцев и старую гвардию из «таэнцев» я Джевалу не дал.

Четыреста пехотинцев и под сотню всадников, из которых латников — хорошо если человек сорок. Это батальон по меркам моего мира. Маловато для войны. Но для этого мира — весьма приличное войско.

Всё дело в том, что реально прокормить даже такую армию, не отрывая от себя, мог только такой город, как Караэн. Инобал же действовал иначе — отрядами по три–пять копий, то есть до двадцати всадников. Пехота в их набегах участвовала редко, в основном это были союзники по эту сторону реки. Рейдеры чаще жгли, чем уносили. Или — с ними