Империя Дикого леса - Колин Мэлой

Путь она продолжила рано, борясь с болью в конечностях. Мотоцикл был старый, но надежный, и двигатель заводился без особых проблем. Оседлав железного коня, девочка вгляделась в карту, которую взяла с собой — точнее, в карандашный набросок с карты из отцовского атласа. Как ей показалось, до ручья Кресла-качалки осталось уже недалеко, не больше дня пути. Судя по тому, как много она сумела проехать за первый день, добраться можно было к вечеру. Волнистая линия ручья тремя зубцами вилась по участку карты, именуемому Рощей Древних.

Небо затянуло облаками, и лес казался каким-то зловещим. Зита отжала сцепление и отправилась в путь по ухабистой Длинной дороге. Она зорко вглядывалась в обочины, страшась разбойников или других опасных встреч. Сама она никогда разбойников не видела; только слышала о них. Во время Велосипедного переворота они, правда, появлялись на юге — Деве удалось усмирить дикарей и заручиться их поддержкой. Но когда они вернулись в диколесскую чащу, многие южане вздохнули с облегчением. Разбойники славились своей жестокостью; Зита, к примеру, до ужаса их боялась.

Вскоре — точнее, где-то к обеду, — она добралась до первого из трех мостов, которые, если верить карте, были перекинуты через три зубца ручья Кресла-качалки. Вода здесь вырезала в склоне холма глубокую расщелину, и Зита остановила мотоцикл на краю моста, чтобы поглядеть вниз, в пропасть. Растаявший снег превратил ручей в бурный поток, и, хоть она была уверена, что здесь на дне гальки немерено, высокая вероятность свернуть себе в процессе поисков шею не радовала. Снова кинув взгляд на карту, она решила проверить среднее ответвление ручья на случай, если там найдется место, где достать камешек будет проще.

Не прошло и часа, как Зита оказалась на месте. Здесь путь через ревущий внизу ручей проходил по шаткому, грубо обтесанному деревянному мосту, покрытому густым слоем мха. Все те же весенние дожди и талые воды превратили то, что в ее надеждах должно было быть скромным ручейком, в небольшую речку, и слезать по поросшему папоротником склону за камешком казалось ужас какой опасной затеей. Посмотрев на восток, Зита увидела, что вверх по склону холма овраг мельчал, и решила попытать счастья в стороне от дороги. Оставив мотоцикл на подножке, она сошла с моста и углубилась в лес.

Идти оказалось тяжело, местность была неприветливая. Поднявшись выше, девочка обнаружила, что забралась прямо в гряду низко лежащих облаков, закрывших обзор. Деревья принимали странные формы, словно титаны с узенькими острыми головами. Она словно бы заметила в их гуще какое-то призрачное движение, и ей подумалось, что легенды не лгали: в этих местах в самом деле водились духи и волшебные существа. Вдруг из пелены тумана перед нею возник силуэт — обрушившаяся белая колонна в паутине лоз плюща. У Зиты при виде нее отвисла челюсть; она не ожидала встретить в этих местах никаких признаков цивилизации, тем более таких, которые предполагали, что когда-то здесь стояло тщательно спроектированное строение. Идя вперед, она обнаруживала все новые и новые свидетельства, пока не оказалась посреди широкой площади в окружении белых колонн на разных стадиях разрушения.

Отсюда слышно было, как шумит ручей, и она последовала за звуком до истертой каменной лестницы, которая вела к искусственному водоему, где ручей по каналу из белого камня, бурля, изливался во что-то вроде купели. Заглянув в чашу, она увидела там один-единственный молочно-опаловый камень.

— Вот ты где, камешек, — обратилась к нему Зита вслух, словно помешанная.

Она протянула руку и взяла его; на ощупь он был гладкий. От ледяной воды по всему телу пробежала жестокая дрожь. Сунув камешек в карман, она уже повернулась было, чтобы возвратиться к мотоциклу, как вдруг мир вокруг словно сжался.

Туман подполз ближе, стелясь по земле плотным одеялом, и даже ближайшие деревья и колонны теперь были едва различимы за окутавшей их дымкой. Девочке показалось, что в тумане мерцают огни, мимолетные, словно светлячки или падающие звезды. Где-то недалеко раздался вой, а сразу за ним — тоскливое тявканье. Она узнала этот клич: койоты.

Зита слышала, что койоты, которые сражались в битве при Пьедестале, после поражения вернулись в свое естественное состояние и вели жизнь дикую и беззаконную. Она решила не выяснять, правда ли это, и бросилась обратно вниз по склону холма, следуя извилистой каменной тропой прочь от купели.

Она уже запуталась, в какой стороне осталась дорога; туман поглотил все вокруг. Казалось, он опускается прямо на Зиту, обволакивая со всех сторон. Она перепрыгивала через тоненькие струйки ручьев и пролезала под упавшими мраморными колоннами. Прорывалась сквозь заросли чертополоха, изорвав пальто о шипы. Клич койотов звучал все громче; огни мерцали со всех сторон. Внезапно над самым ухом раздался шум, похожий на шепот, и тут Зита вскрикнула, коротко и громко. Она очутилась на просторной поляне, похожей на целое море плюща, и там ее взгляду предстал сам Пьедестал.

Ужас сковал девочку при виде каменного постамента, о котором она раньше слышала лишь рассказы. Именно здесь все те славные воины объединенных диколесских войск полегли в битве с койотами вдовствующей губернаторши. Здесь, как говорили знающие люди, губернаторша почти провела свой кошмарный магический обряд. Девочка стояла, замерев, но страх вдруг совершенно оставил ее, хоть волшебные огни продолжали мерцать вокруг, а вой койотов звучал так, словно те подбирались все ближе и ближе. Зита почувствовала, как ее затопила волна невероятного спокойствия.

Она сунула руку в карман и вытащила спрятанный камешек. Он был размером с грецкий орех, гладкий как стекло и белее слоновой кости.

Плющ зашуршал у ног, словно живой.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава двенадцатая
Пятнадцатое лето

Сначала она не поняла, на что наступила. Подумала, должно быть, садовник обронил какую-нибудь безделицу, садовый инструмент. Нога подвернулась, она на секунду потеряла равновесие и коротко чертыхнулась про себя.

Это был один из тех летних дней, что словно тянутся бесконечно, жара стояла страшная, и с трудом верилось, что трава, пожелтевшая пятнами в местах, где садовник поливал слишком небрежно, не вспыхивает ярким пламенем. Она стояла в саду и пропалывала клумбы с полевыми цветами; солнечные лучи, проникая через щели соломенной шляпки, расцвечивали ее кожу легкими, сияющими веснушками. Точнее, ей казалось, что пропалывала. В какой-то момент мысли затуманились, разум помутился от жары и солнца, она уронила лопату и покачнулась. Тогда она решила, что надо бы выпить стакан воды, и осторожно двинулась в сторону усадьбы, успокоив слуг, которые оторвались было от дел, обеспокоенные здоровьем госпожи.

— Все хорошо, — сказала она. — Это просто жара.

А потом споткнулась, выругалась тихонько и подняла ногу, чтобы посмотреть, на что наступила: но это оказался не потерянный садовый инструмент. Это был игрушечный кубик.