Чара силы - Галина Львовна Романова

Вдруг он приостановился, на мгновение обернулся назад, убедился, что спутники следуют за ним, и припустил таким отчаянным галопом, что всадники едва не потеряли его из виду.

Как белая молния он вырвался из ущелья и помчался к одинокой скале, что поднималась впереди. У всадников не было и мгновения, чтобы окинуть гору взглядом — припав к гривам лошадей, они мчались за единорогом.

У подножия горы им пришлось сдержать коней — здесь разрослись стланики. Индрик исчез в зарослях. Впереди в тишине что‑то тихо звенело, как звенит только падающая струнка воды. Перейдя на шаг, лошади осторожно пробирались на звук.

Заросли расступились, и первым, кого всадники увидели, был Гамаюн. который с независимым видом сидел на камнях, греясь в лучах заката. Он услышал топот копыт, обернулся и задорно подмигнул Даждю:

— Не подвел, хозяин! Вывел, куда надо!.. А ты сердился…

Даждь глянул туда, куда Гамаюн указывал крылом.

Откуда‑то с вершины горы, уходящей под облака, по камням прыгала тонкая блестящая струя. Ударяясь в огромный гладкий валун, она разбивалась на сотни мельчайших брызг с тем самым звоном, на который и выехали всадники. Капли скатывались по бокам валуна в неглубокое озерко, вокруг которого кольцом свернулась пестрая змея.

Увидев ее, Агрик побелел и отшатнулся.

— Еще одна, — прошептал он.

Но остальные не успели ни приготовиться к бою, ни испугаться — подле змеи на валуне как изваяние стоял Индрик. Голова змеи лежала у копыт зверя, а тот склонился к ней. Со стороны казалось, что они о чем‑то тихо беседуют.

— Насколько я знаю, — открыл рот Гамаюн, — змея сторожит источник в отсутствие Индрика. Они вечно спорят между собой, кто более достойно исполняет это дело…

— Тебя не спрашивают, — тихо молвил Даждь.

— Но пока и не прогоняют, — ухмыльнулся Гамаюн.

В это время Индрик вскинул голову и обратил ~ взгляд своих непроницаемых глаз на людей. Змея тоже посмотрела на них и вдруг медленно сползла с валуна.

— Ждите, — послышался голос Индрика.

Шурша чешуей, змея проползла мимо всадников п исчезла в зарослях. Индрик проводил ее долгим взглядом и улегся на валуне. Капли воды упали на его шкуру и она заблестела сотнями искр.

— Подойдите, — позвал он.

Даждь немедленно спешился, нашел в тороках чару и, прижимая ее к груди, подошел к озерку. За ним приблизились Дунай и Агрик. Индрик смотрел в небо.

— Отдавая вам, смертные, воду Горы, — прозвучал его голос, — я нарушаю закон. Не должно поворачивать вспять время, возвращать к жизни тех, кто однажды умер. Сама мысль об этом — есть нарушение закона мира. Я должен исполнить мой долг перед вами, ибо та, что держала меня взаперти, совершила больший грех, нежели вы. Но она, — Индрик, очевидно, имел в Виду змею, — может решить, что вы совершили преступление. Тогда вам придется плохо — она покарает вас, и я не смогу вас защитить, а убить сторожа источника нельзя… Берите воду, но помните мои слова!

Даждь молча поклонился зверю, принимая его суд, и встал на колени. Индрик вдруг наклонил голову.

— Слушай, что скажу я, — окликнул он витязя. — Ты не сможешь исполнить задуманного, если не будешь знать главного. Я вижу, что ты пытался уже наполнить сию чару, но тебе это не удалось.

— Ты прав, — ответил Даждь. — В нее наливали вино…

— Это все равно. Запомни — оживить чару эту может только то, что наполнит ее до краев. Я не знаю, что это будет — вода из этого источника, кровь или роса. Если не получится сразу, попробуй что–ни- будь иное, но лишь сама чара знает, что пробудит ее к жизни. Понял ты меня?

Даждь двумя руками взял чару и опустил ее в озеро.

— Я понял, — сказал он. — И готов.

Погрузив Грааль в воду полностью, он почерпнул ею из озера и поднял — для того, чтобы увидеть, что чара осталась пустой. Только внутри, на дне, мерцала крошечная, как росинка, капелька. Еще дважды повторил то же Даждь — но чара так и не наполнилась.

Подошедший сзади Дунай пристально следил за ним через плечо.

— Но если живая вода не способна оживить эту чару, — вымолвил он, — то что тогда?

— Не сомневайся — это та самая вода, что нужна тебе, — ответил ему Даждь, — но не та, что нужна мне. Мой путь еще не закончен.

Не спуская глаз с пустого дна чары, он встал и пошел к лошадям. Дунай быстро достал небольшой кувшин, зачерпнул воды и, обмотав горлышко тряпицей, поспешил следом за Даждем.

Индрик проводил их долгим взглядом.

— Берегитесь змеи, — прозвучало его напутствие, когда все трое повернули прочь.

* * *

Обратный путь оказался длиннее. Кончился второй день пути, а вокруг все еще вставали горы, но уже не те ущелья, по которым они явились сюда, а просто склоны, поросшие низкорослым лесом.,

Наутро третьего дня, когда всадники только- только пустились в путь, тишину гор внезапно нарушил далекий низкий звук, напоминающий раскат грома.

Все трое разом вскинули глаза на небо, но оно было чисто и безмятежно. Ни единого облачка не виднелось в яркой синеве.

Звук повторился, но теперь он прозвучал гораздо ближе и напоминал что‑то очень знакомое.

— Змея! — первым воскликнул Дунай, подпрыгивая в седле. — Дождались!

Он выхватил меч, перекинул щит вперед и завертел коня на месте, уже ожидая нападения.

— Ты в этом уверен? — окликнул его Даждь.

— Конечно! Помните, что Индрик нам на прощание у озера сказал?.. Змея могла рассердиться на единорога и пойти по нашим следам. Тебе приходилось сражаться с большими змеями?

— Да, случалось, — тихо ответил Даждь. Выпрямившись в седле, он настороженно слушал — странный звук неуловимо приближался, но трудно было понять, откуда он исходит.

Гамаюн, хотя его никто не просил, опять вылез вперед.

— Я слетаю? — крикнул он, поднимая пыль крыльями. — Гляну, что и как?.. Ну, я полетел!

И, не дожидаясь ничьих слов, он сорвался с места.

Агрик нерешительно потянул из ножен меч.

— Будем драться? — спросил отрок.

Не знаю, — промолвил Даждь. — Если у Гамаюна хватит ума не попасться преследователю на глаза, то, может, все и обойдется. Послушайте — шум идет прямой полосой. Можно просто посторониться!

Всадники прислушались — из‑за склонов доносились раскаты громового рева, перемежающегося хриплыми стонами. В них уже явственно слышалось что‑то знакомое, но эхо искажало голос. Зато можно было определить направление — рев и вой доносились сбоку, поперек хода всадников, из леса на склоне.

В небо взмыл с истошным воплем Гамаюн и закружил над приближающимся гостем, сопровождая его. Он что‑то кричал на лету, но разобрать его вопли было трудно.