Самый длинный век - Сергей Калашников

До бурления гормонов пока ещё очень далеко. Пришла очередная весна и мне исполнилось пять. Не знаю точно, в какой день – мама сказала, что, когда она услышала мой первый крик, снег ещё лежал, но морозы уже отступили. Примерно в это же самое время появилась на свет и моя сестричка – первый ребёнок женского пола в племени Прижимистых Барсуков.

Должен признаться, что роды в этот доисторический период – дело рискованное. Большинство случаев смерти среди женщин бывает или в их процессе, или вскорости после. Как я понимаю, от осложнений. Так что всецело одобряю стремление заниматься этим не слишком часто. В общем, есть у меня основания согласиться с тем, что непотребства всякие имеют право на существование.

Что-то меня всё в эту сторону клонит – видать никак не проходит шок, вот я и поминаю, то и дело, про чистые Содом и Гоморру, наблюдаемые регулярно. Не буду больше. Когда я попытался выгнать из смолюшек, которые используются для освещения, настоящую крепкую смолу, вместо обычной живицы, что самотёком выходит через повреждённую кору – таких запахов напустил на всю землянку, что был выпорот и выселен в одно из пустующих строений Горшковки вместе со всеми своими затеями.

Вместе со мной в "изгнание" отправилась Тычинка – сказала, что будет моей женщиной. Этой неандерталочке лет семь или восемь, то есть человек она весьма умелый по части хозяйства. Ну и силёнок у неё всяко побольше, чем у меня – пятилетка. Опять же данное событие можно трактовать и положительно. Дело в том, что племя своё я изрядно измучил тем, что без конца притаскивал в жилище кучу всякой грязи. Глины и камни, которые пытался молоть или запихивал в очаг в надежде на то, что получу металл. Смешивал с углем птичий помёт и пробовал поджигать – это в расчёте получить порох. А уж попытка построить лодку из коры – огромная куча жердей, согнутых мокрыми, связанных в этом положении, да так и оставленных сохнуть. В общем, стану мыслить позитивно – мне выделили лабораторию.

В этом посёлке, Горшковке, зимовало племя Плывущих Селезней, но избыточного жилья тут оставалось немало. Так что я даже имел возможность выбрать постройку, которая казалась мне наиболее подходящей. Поскольку столовались мы с Тычинкой у вождя, то времени для обустройства на новом месте оказалось достаточно. Тем более, что и мой папа оставался с нами, пока мы всё не наладили. Как раз таял снег, начинались дождики, Селезни поспешно доедали замороженное в начале зимы мясо и готовились к новому охотничьему сезону.

Половодье на озере я наблюдал впервые. Знаете, картина несколько не типичная, с элементами неясности, я бы сказал.

Сначала толстый, метровый, наверное, лёд покрылся тонким слоем воды. Откуда она появилась – понять не удалось, но притока её сверху, от гор, видно не было. То есть, впадающие в этот водоём реки не вскрылись. А потом уровень воды потихоньку повышался и из неё время от времени выскакивали на поверхность куски льда любых размеров. Картина для меня не новая – у нас на речке это происходило похоже. Но тут масштаб поистине поражал.

Мне долго не удавалось понять, откуда озеро так "подпёрло". С юга горы и предгорья, на которых достаточно быстро растаял снег, причем этот процесс многократно ускорили дождики. И действительно, ручейки оживились, пропуская потоки талой воды. Но ведь видно же невооружённым глазом – они даже течение толком не смогли организовать. То есть основная причина паводка – не они. Почти вся масса пришла откуда-то с севера. Такое впечатление, что озеро попросту вспучило.

Долго вспоминал всё, что знал из гидрографии – ничего похожего на память не пришло. Отчего на севере бурное снеготаяние может проходить быстрее, чем на юге? Ума не приложу.