Страсть и тьма - Александра Айви

— Я уверен: пока мы находимся здесь, ни один из моих собратьев не осмелится побеспокоить тебя.

— Но почему?

Цезарь невольно улыбнулся.

— Да потому, что ты до смерти их всех напугала.

Анна была уверена, что не сомкнет глаз после своего поразительного выступления в духе Невероятного Халка.

Не каждый день сознание женщины захватывает смертельно опасная фея, которая заставляет свою жертву убрать с дороги охранника-вампира и к тому же разбить множество автомобилей. После такого не сразу придешь в себя.

Но когда Цезарь внес Анну в гостевые апартаменты, а затем осторожно уложил в постель, она вдруг поняла, что у нее слипаются глаза. «Что ж, пусть все проблемы подождут, — сказала себе Анна. — А сейчас…»

В следующее мгновение она провалилась в глубокий сон без сновидений. Целых десять часов ее никто не тревожил. Когда же Анна наконец пробудилась, ей показалось, что кто-то прикасается к ее шее. Она вздрогнула — и окончательно проснулась. И сразу же поняла, что лежит под тяжелым кремовым пледом совершенно обнаженная. Шокирующее открытие, если учесть, что она до сих пор не имела привычки спать нагишом — даже когда оставалась одна. А мгновение спустя Анна поняла: ее разбудили ласковые прикосновения пальцев — изящных прохладных пальцев, которые она узнает, даже лежа в гробу. С трудом разомкнув глаза, она увидела склонившегося над ней Цезаря. Его грудь была восхитительно обнажена, а длинные волосы обрамляли лицо вампира, как занавес из черного бархата.

Ах, как приятно проснувшейся женщине видеть подобную картину. Красавец вампир нависал над ней с чарующей улыбкой и с греховными помыслами в темных глазах. Тут его руки погладили ее груди, и она вдруг увидела, что Цезарь повесил свой перстень с печаткой на золотую цепочку и надел ей на шею. Смысл этого действия был понятен Анне, хотя она почти ничего не знала о мире демонов.

Этот перстень, по всей вероятности, был не просто ювелирным украшением. Перстень значил для Цезаря очень многое, а сейчас, у нее на шее, он скорее всего означал его безграничное доверие к ней, которого она, возможно, не заслуживала.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил граф, и в его голосе послышалась легкая хрипотца — словно он только что проснулся.

— Мне кажется, ты лучше меня сможешь ответить на этот вопрос, — с улыбкой сказала Анна. Она чувствовала, что с каждым его прикосновением все сильнее возбуждается.

Цезарь наклонил голову и припал губами к ее шее. Его же клыки при этом сразу удлинились.

— Как замечательно чувствовать тебя! Ты такая изящная… и в то же время округлая в самых нужных местах.

Тут граф прижался к ее телу, и стало понятно, что не только желание выпить крови руководит вампиром. Он легонько куснул ее в шею, затем нащупал пальцами набухшие соски, и одновременно его возбужденная плоть коснулась бедра Анны. Она тихонько ахнула, а Цезарь с ухмылкой проговорил:

— Ты такая теплая, такая восхитительная…

Ресницы Анны опустились, а дыхание стало прерывистым. Граф же, лизнув кончиком языка бешено бьющуюся на ее шее жилку, неторопливо раздвинул ноги Анны. Он знал: скоро эта женщина будет не в состоянии мыслить. По крайней мере мыслить здраво.

— Цезарь…

— Ммм… да, слушаю тебя.

— Разве мы не должны опасаться Морганы?

Он несколько раз поцеловал ее шею и плечи.

— В данный момент мы ничего не можем поделать с Морганой, разве что попытаться забыть о ней.

Анна со стоном приподняла бедра, когда его пальцы скользнули меж ее ног.

— Но ты… знаешь, что с ней делать? — пробормотала она задыхаясь.

— Я знаю, что делать с тобой, — ответил Цезарь. И в ту же секунду его губы сомкнулись вокруг соска Анны.

Снова застонав, она вцепилась в его плечи, и по телу ее прокатилась дрожь. За прошедшие годы Анна встречала сотни, тысячи мужчин, но ни одному из них не удалось заинтересовать ее или заставить мечтать о мужских ласках. А вот ласками Цезаря она, наверное, могла бы наслаждаться вечно.

— Dios, я хочу тебя так, как никогда не хотел еще ни одной женщины.

— Никогда? — Анна заставила себя поднять ресницы и встретить его пылающий взгляд. — Цезарь, ты простишь меня, если я скажу, что мне трудно в это поверить?

Граф нахмурился.

— Но это правда, Анна. С того момента, как я прикоснулся к тебе…

Он внезапно умолк, и она спросила:

— И что же? Я слушаю тебя, Цезарь.

Он долго молчал, потом наконец выпалил:

— У меня не было других женщин.

Анна вздрогнула и обхватила ладонями его лицо.

— Что ты сказал?..

В темных глазах вампира словно что-то промелькнуло.

— В течение двух веков у меня не было интимной близости ни с одной женщиной. До вчерашней ночи.

Этот сексуальный красавец целых два века вел монашеский образ жизни? Да кто этому поверит!

— Это что, шутка? — спросила Анна. Его губы дрогнули в горестной усмешке.

— Ни смертный, ни демон не станет шутить на подобные темы.

— Но почему?

— Сначала я полагал, что в этом виноваты оракулы, но теперь, похоже, думаю иначе.

Анна нахмурилась.

— В твоем ответе есть какой-то смысл?

Граф улыбнулся.

— Возможно, смысл будет вот в этом.

Нагнувшись, он впился в ее губы яростным поцелуем. И тотчас же его палец начал ласкать ее лоно.

— Ну, как у меня это получается? — спросил он, прерывая поцелуй.

— О!.. — простонала она, раздвигая пошире ноги и упираясь пятками в матрас. — О, Цезарь!

Тут их взгляды встретились, и он тихо прошептал:

— Не сомневайся в том, что я хочу только тебя. Анна Рэндал. Потому что ты — часть меня.

И в тот же миг клыки Цезаря пронзили ее кожу и воткнулись в бедренную вену.

— О Боже!.. — Вопль наслаждения сорвался с ее губ, а ошеломляющая волна оргазма прокатилась по всему телу.

У нее все еще кружилась голова, когда Цезарь приподнялся и вошел в нее одним мощным толчком. Анна прильнула к нему, обхватила руками его плечи и раскрыла губы, отвечая на его жадный поцелуй.

Мелкая дрожь все еще сотрясала ее тело, а Цезарь продолжал двигаться в медленном ровном ритме. Невероятно, но вскоре Анна вновь почувствовала, как пробуждается ее страсть. Хотя, возможно, в этом не было ничего удивительного. Ведь она ждала этого два века.