Танец Ведьмы - Blackmourne

Каменные мегалиты были водружены неведомой силой друг на друга и стояли кругом вокруг алтаря в центре. Просто и без украшений, и даже не залитого кровью. Но на нём было то, что Лана сперва не увидела. Её глаза отказывались воспринимать то, что видели, мозг не мог переварить поступающую информацию, плевался и молил, чтобы его усыпили. А могучие, размеренные удары, от которых вибрировал мир, — продолжались. Как и сто лет назад, как и тысячу. Упавшая на землю фиолетовая звезда искажала вокруг сам воздух, она парила над алтарём, меняя форму и переливаясь, сохраняя в своём хаосе лишь одно постоянство. Единственное, что мог осознать любой смотрящий: она никогда не была частью этого мира.

Защита Ауры треснула и разлетелась сотней осколков. Лана едва могла разобрать, что ей кричит ведьма:

— Когда мы доберёмся до артефакта, он пробудится. Мне потребуется… несколько минут, чтобы завладеть им. Не дай им добраться до меня в это время.

Утвердительный рык был ей ответом. Лана уже себя попросту не осознавала. Она стала просто воином, давшим клятву защитником. А впереди подступал враг. Её первичный инстинкт, основа и истинный якорь всего её существования, был обнажён, словно нерв, и приказывал ей лишь одно: хотя бы в этот раз не облажаться и спасти объект клятвы.

Издав дикий рёв, воин утратил остатки контроля над собой и побежал вперёд. Навстречу ему выступили фигуры, скрывавшиеся за каменными блоками. Воин с разбегу прыгнул к ближайшему из них: мощный старик, на две головы выше, был одет в истлевшие шкуры и имел голову орла. Он встретил удар жёстким блоком птичьих изогнутых когтей, взметнулась фиолетовая аура, воина откинуло назад. Но, приземлившись на ноги, он сразу же бросился обратно, когда услышал женский крик, предупреждающий об опасности.

Он заметил слева от себя серебристый отблеск и отпрыгнул в сторону, едва разминувшись с ударом второго стража: щуплый и быстрый, с головой богомола, он орудовал двумя ржавыми металлическими клинками. Старик ударил, целясь в голову, а богомол проскользнул назад, намереваясь вонзить кинжал в спину. Стражи сражались молча, но фиолетовая Воля, излучаемая ими, пульсировала всё чаще и чаще. Воин зарычал и бросился вперёд, намереваясь поднырнуть под удар старика, но когти оказались быстрее, они полоснули его по плечу, вызывая вспышку боли и ярости. Он направил их в собственную ауру и полоснул старика в бок, проскочив мимо него, после чего мгновенно обернулся и успел отбить клинки богомола, который бросился за ним следом.

Мысли на пару мгновений очищаются, чужая Воля пыталась проникнуть в его суть разума и памяти. Туда, куда Ланн не хотел погружаться. Он противился ей, размытое движение клинков богомола перед глазами отбил чисто на рефлексах, тело двигалось само, хотя разум уже кричал в агонии. Издалека парень услышал знакомый крик. Но у него не было даже мгновения, чтобы обернуться: вспышка фиолетовый ауры, и старик с выпирающими из разрубленного бока внутренностями посылает вперёд свои когти прямо над головой пригнувшегося богомола, Ланн отбивает их ударом меча, но мгновение спустя принимает лезвие богомола в бок.

Кровь бурлит, движения противников на мгновение замедляются, и воин отпрыгивает назад: он понимает, что не успевает, понимает, что забыл что-то, что-то важное. Но перед потоком чужой воли, пульсирующей подобно ударам сердца, разум ускользает в пучину, всё глубже и глубже, на дно его памяти, к двери, что он навсегда закрыл для себя и запечатал цепями. Он наконец узнаёт этот крик, это кричит Сэра. Цепи рвутся, всё сразу становится на свои места: перед Ланном два его отца.

Ещё двое обходят с двух сторон Сэру слева от него. Он бросается к ним, на бегу заряжая клинок Волей и длинным прыжком успевает добраться до отца, который стоит к нему спиной, лезвие проходит его насквозь, разрывая позвонки и пробивая сердце. Барон не мешкает, он боится не успеть, второй отец находится чуть дальше сестры и целится в неё копьем, Ланн успевает отбить удар вверх, сестра пробегает мимо и бросается к алтарю. Надо дать ей время.

Шаги отца с головой богомола позади, свист клинка и вспышка его ауры смешиваются со звуками тока его собственной крови, ненависть разрывает его изнутри от удара в спину, ненависть, которую Ланн направляет в клинок, рассекая отца с копьём надвое, несмотря на попытку парировать древком. Он слышит голос отца, разрубая его перед собой, он слышит голос отца позади. Он слышит его в себе. Ланн перекатом уходит в сторону, рана на спине ударяет вспышками боли, лишь добавляя злости. Холодная, обречённая ненависть заливает разум, а вторя ей он слышит безумный хохот. Отец с клинками кидает в него левое лезвие, парень отбивает его и бросается навстречу, вгоняя меч между рёбер. Кровь на его клинке, зверь в глубине его разума рвётся с цепи.

Огромный отец с бородой старца идёт к Сэре. Ланн бросается ему наперерез и отражает удар когтей справа, но слева они впиваются ему в плечо. Ланн сознательно пропускает этот удар, чтобы иметь время перехватить меч остриём вверх и ударить в мерзкое лицо, острие входит точно под бороду, пробивая гортань, барона обдаёт потоком свежей крови, он упивается ею, пятясь назад.