Украденный Рай - Мила Янг

колен, туфли на каблуках и белую рубашку на кнопках. В отличие от Евы, ей не хватает изгибов, и она более худая, что мне не по вкусу. Волосы собраны в хвост, лицо серьезное. Я мог бы дать ей больше власти, а не относиться к ней как к слуге, как я делал последние пять лет, пока она была моим личным помощником. Я делал это специально, беспокоясь о преданности. Я так поступаю со всеми, кто меня окружает. Но она ни разу меня не подвела.

Иногда мне жаль ее. Она закончила колледж с огромными кредитами, которые нужно было выплачивать, но когда она устроилась на работу, я обнаружил, что у нее есть преследователь... Настоящий чертов псих, который врывался к ней в дом, чтобы шпионить за ней. Она жила одна и была в ужасе. Так что я устранил ублюдка и привел сюда работать на меня. И с тех пор она осталась, так что я ее охраняю, хорошо плачу и обеспечиваю всем необходимым. Хотя иногда я вижу в ее глазах, что она готова к большей ответственности.

«Что у тебя для меня есть?» спрашиваю я, переходя к бару, чтобы налить себе стакан виски.

«Ничего хорошего, к сожалению», - говорит она, подходя ко мне и садясь за барную стойку. Она запрыгивает на табурет и скрещивает ноги. Я сажусь на соседний и делаю глоток из своего бокала.

« Продолжай», - говорю я, готовый к тому, что буря вот-вот разразится.

«Разведчики все проверили, и на улицах мертвая тишина. Ни Франко, ни Дмитрия не видно. Их не видели почти неделю».

«Это хреново. Может, они сотрудничают?» пробормотал я, в основном про себя.

«Маловероятно. Все люди «»Черных пик«» тоже исчезли из своих обычных мест, где они тусуются. Что-то определенно происходит».

Настроение становится все более мрачным, и я пригубляю остатки виски: в горле приятно теплеет, но зловещее ощущение затягивает меня. Ненавижу не знать, что происходит на моем собственном заднем дворе. Войны так не выигрываются.

Я сжимаю челюсти, грудь горит. Что, черт возьми, они задумали? Я перевожу взгляд на бутылку полупустого виски, погружаясь в свои мысли. «Не помню, когда в последний раз так сильно „укротили“ улицы».

Поставив пустой стакан на барную стойку, я поднимаюсь на ноги, нахмурив брови. Франко всегда перемещает своих людей, стараясь не впасть в рутину для тех, кто за ними наблюдает. Это нормально, но его приспешники всегда были рядом. Всегда следили за всем. А Дмитрий, ну и хрен с ним. Обычно он не бывает в моем городе. Он только что вышел из тюрьмы, так что у меня еще не было времени выяснить, с кем он заключил союз.

«Отправь разведчиков еще раз», - приказываю я. «Пусть прочешут улицы, места, которые они обычно не проверяют. Тараканы близко, и нам нужно их найти. Кассиус поможет, так как у некоторых разведчиков едва хватает двух мозговых клеток между ушами». Каждый выбирает самый легкий путь, если есть шанс выйти сухим из воды.

"Конечно, это сделаю я. Что бы вам ни понадобилось, я все сделаю», - говорит она, соскальзывая с табурета.

Она склоняет голову в знак уважения, а затем торопливыми шагами удаляется из комнаты.

Я тоже спешу, не в силах стоять на месте, сердце быстро и сердито стучит в груди.

Я не люблю, когда меня держат в неведении. И если эти мерзавцы что-то скрывают, я найду это раньше, чем они нанесут удар. Вбежав в лифт, я бегу по лестнице, пока кабина спускается, взволнованный, не веря, что наши разведчики делают достаточно.

Есть только одно решение. Иногда приходится пачкать руки.

Я раздеваюсь, и одежда падает вокруг моих ног. И когда двери лифта открываются, я выпрыгиваю наружу в своей волчьей форме. Черный, как Полночь, мех взъерошен на загривке от ярости и предвкушения раскрытия того, что происходит в моем городе.

Рычание скребется в моем горле, когда я приближаюсь к своим охранникам у задней двери. Они поспешно отпирают ее, и я выбегаю наружу, в прохладную ночь.

Я стучу лапами по тротуару и поворачиваю в сторону задних улиц, где меньше света, где тусуются отбросы. Порыв ветра швыряет мусор на моем пути. Я вглядываюсь во все вокруг, мир вокруг меня четкий и резкий. Голоса на ветру, музыка, запахи еды. В ночи я вижу каждую тень, чувствую каждое движение.

Стук ботинок доносится из двора, мимо которого я прохожу. Я ныряю за мусорный бак и выглядываю наружу, когда двое мужчин, спотыкаясь, выходят из огороженного дверного проема. В воздухе пахнет алкоголем, и они пьют пиво из бутылок в коричневых бумажных пакетах, спотыкаясь на том пути, по которому я пришел.

Пивные точки. Больше ничего.

Я мчусь вперед. Чем дальше, тем больше темноты вокруг меня. Как сказала Талия, все обычные места пустуют. Даже в клубах, где они тусуются, нет никаких признаков засидевшихся стражников из «Черных пик». Что, черт возьми, задумал Франко?

Приглушенный крик резко обрывается, за ним следует смех. Я продолжаю идти, мчась по городу, и чем дальше, тем сильнее сжимается мое нутро.

Что я упускаю?

Я мчусь по одинокой задней улице, где компанию мне составляют лишь мерцающий фонарь и разбитые машины, когда мое внимание привлекает взмах длинных черных волос из-под капюшона мужчины. Что-то в его походке, слегка прихрамывающей на левую ногу, с поникшими плечами, мгновенно напоминает мне Саксона.

Я изо всех сил стараюсь не обращать внимания на голос в моей голове, панически боящийся, что это он. Конечно, это не так, но я все равно подхожу к нему ближе через тень, чтобы еще раз убедиться.

Меня пронзает боль, воспоминания, которые я похоронил, продолжают всплывать. Они напоминают мне о том, как я облажался, как не смог сделать достаточно, чтобы спасти своего самого близкого друга. Человек, которого я считал братом, мертв, и каждый раз, когда я думаю о нем, меня ломает. Ощущения грубые и разрывают меня на куски, как будто это только что произошло.

Мы часто бегали по этим улицам в своих волчьих формах, неудержимые, и когда враги видели наше приближение, они разбегались, как крысы. Саксон в душе был берсерком. Он дрался как зверь, и даже у меня не было шансов остановить его.

Я весь напрягся, воспоминания захлестнули меня, утопили. Мысли приходят и уходят. Не стоит думать об этом.

Я быстро перебираю лапами, чтобы догнать идущего по темной улице человека. Даже не пытаясь скрыть себя, я мчусь перед ним, поворачиваюсь и замираю, глядя вверх.