Мастера - Святослав Владимирович Логинов

— Ай, молодец! — шептал мастер. — Когда ты так выучился биться? Для тебя это первый учебный бой, а до этого ты был крохой, которая ничего не может…

В этот момент мелкий поединщик совершил неожиданный финт, и соломина, до того не бывшая в бою, ткнулась в живот противнику.

Осока, единая травина, может нанести неосторожному болезненный порез. Соломинка, не обязательно ржаная, если ткнуть её под ноготь, глубоко вонзится, и получится не опасная, но неприятная ранка, которую так просто не залечишь. Но здесь была длиннейшая и хорошо просушенная соломина. Тычок оказался молниеносным, стебель не встретил никакого сопротивления, и на целую пядь вошёл в живое тело.

— Стоп! — закричал мастер Вотен.

Он подхватил раненого, не дав ему согнуться, уложил на пол. Сильными пальцами распорол шёлк, чего, казалось бы, не может быть. Место, где соломина вошла в тело, припухло: других признаков раны не было. Но Вотен знал, что внутреннее кровотечение опаснее внешнего.

— Тобтор! Берёшь оружие за рукоять и одним резким движением вырываешь из раны. Особо следи, чтобы хвостовик не погнулся и не обломился. Это солома, она легко щепится. А если в печени от соломины отслоится хотя бы одна жилка, мальчишка погибнет.

— Я не знаю, как… — пролепетал победитель.

— Так же, как бил! Сильно и ровно.

Светлый взялся за гарду. Рывок! Окрашенная кровью соломина появилась на свет.

— Отлично! — Вотен перехватил игрушечную шпажонку и приложил её повыше к стене. Теперь она будет всегда висеть там, напоминая всем, что в опытных руках даже такая безделка может представлять серьёзную опасность.

Припухлость там, куда вонзилась шпажка, осталась, из раны выступила капля густой тёмно-красной крови. Раненый застонал.

— Тобтор, не плачь, — тихонько попросил светлый. — Я не нарочно. Понимаешь, это горячка боя, так оно само получилось. Не плачь, тебя обязательно вылечат.

Капюшон с головы он сбросил, лицо было мокрым от слёз, длинные ресницы слиплись. Он был совершенно не похож на беспощадного бойца, нанёсшего смертельный удар.

Мастер Вотен зажал рану пальцами, выдавив ещё одну каплю крови. Он никого не звал, но Аулло появился рядом. В руках он держал ящичек полный лекарств. Рану промыли, осушили тонкой материей, края Вотен смазал чем-то прозрачным. По сторонам наклеили два лоскута пластыря. Теперь на свету оставался только сам прокол, но края у него оказались плотно сжаты и в скором времени должны были срастись. Больной уже не стонал, хотя взгляд у него оставался отчаянным.

— Парня надо отнести в постель, — сказал Вотен. — Ему нужны тишина и покой. Ты, — повернулся он к светлому тобтору, — пойдёшь вместе с ним и проследишь, чтобы всё было в порядке. Ты его ранил, тебе его и лечить.

— Слушаю, мастер.

— А вы чего стоите? — обратился Вотен к воинам, сгрудившимся у стены. — Думаете вам делать нечего? Палки собрать и отнести в оружейную. Трёпанную солому сгрести на кухню к печам. Кстати, кто сегодня дежурит на кухне в помощь поварихам? Обед не отменяется, но обедать будете здесь. Выполняйте.

Малыши мигом разбежались исполнять указания.

Мастер Вотен вернулся в свой кабинет, уселся в давно починенное кресло, закрыл лицо руками.

— Дела… Хорошо, что всё кончилось благополучно. Но, каков мелкий тобторчик? Мастер Шлезер, кого же ты ко мне привёз?

Глава 4

Центральные провинции, находившиеся под властью великого Цвира, редко страдали от неурожая. И уж совсем никто не мог вспомнить, случалось ли когда, чтобы в эти края приходил настоящий голод. Однако случилось и такое. Что не вымерзло в бесснежную зиму, то вымокло весной, когда хлынули запоздалые дожди. Потом грянула такая засуха, что даже реки обратились в снулые канавы. А налоги никто не отменял. Мытари проходили по селениям и выгребали урожай до последнего зерна, даже в сытые урожайные годы.

Многим это не нравилось, кое-кто пытался сопротивляться подобному налогообложению. С этими Цвир расправлялся быстро и безжалостно, не оставляя в живых никого. Лишь однажды беглый бунтовщик Шлезер вырвал у него из самых рук недорослого ребёнка и умчал неведомо куда. С тех пор прошло двенадцать лет, но беглеца найти так и не удалось, хотя Цвир постоянно напоминал командирам отрядов о необходимости искать мерзавца и наказать его самым жестоким образом. Мерзавцем в глазах властелина был как Шлезер, так и ребёнок, имени которого Цвир не знал. Хотя, так ли важно знать имя того, кого собираешься убить?

Конечно, он мог просто где-то скрываться, но Цвиру казалось, что неприятности последнего времени как-то связаны с тем, что мальчишка ушёл от расплаты.

Земли, принадлежащие тобторам, формально входили в состав государства и занимали всю его северную часть. Здесь сеяли рожь и овёс, разводили молочный скот и, как назло, урожаи снимали богатейшие. Не было сюда хода сборщикам налогов. Кое-что крестьяне своей охотой отправляли в столицу. Но именно — кое-что, а хотелось в пять раз больше. Стада, отары и табуны коней так и вовсе принадлежали тобторам, и налогами не облагались.

Кончилось тем, что поблизости от Розовой усадьбы появился не десяток летучих всадников, а многотысячное войско, ведомое теми же всадниками. Они двигались аккуратно, без разгрома и пожаров, так что даже грабежом их действия было не назвать. Неповоротливые телеги, запряженные медлительными волами, были нагружены мешками с зерном. Зерно бралось любое, рожь — так рожь, овёс, так овёс — голодный солдат всё сожрёт. Овёс — брашно скотское, но в нужде и голоде и с него хлебы печём.

Надо ли говорить, что и телеги, и тягло были взяты здесь же по деревням? Хлеб выгребался весь, и свежеобмолоченный, и прошлых лет, положенный в запас. В огородах не оставалось ничего, кроме рыхлой земли, выдрано было всё до последней редьки.

Из домашних животных в хозяйствах уцелели одни мыши.

Но при этом ничто не горело, не рушилось, не взрывалось, хотя в такое трудно поверить.

К Розовой усадьбе войско подошло к полудню третьего дня. Аулло по-прежнему караулил вход, но никто не стал отшвыривать его в сторону. Цвир подошёл к сторожу вплотную и произнёс:

— Мне нужен мастер Вотен.

Вотен вышел из дверей и остановился напротив Цвира.

— Ты всё же решил развязать войну.

— Опомнись, мастер, какая война? Мои люди не убили ни одного жителя, не сожгли ни единого дома. Я пришёл собрать недоимки и задолженности, не более того.

— Поэтому ты захватил имущество тобторов. Особенно они переживают по поводу стада домашних альпак.

— Не знаю, что это такое.

— Это животные слегка похожие на баранов