Дом Живых. Арка третья: Лопата кумкватов - Павел Сергеевич Иевлев

тот, окончательно теряя контроль над собой. — Да ты знаешь, почём они мне обошлись? Туристы! Паломники! Вам только бы всё портить! А ты знаешь, сколько Консилиум за лицензию дерёт? Плевать! Забирайте! Топчите! Мните! Надкусывайте! Вот тебе мои кумкваты, девчонка! Вот! Получай! На! Жри лопатой!

Продавец хватает небольшую лопату, притороченную к борту повозки, и загребает мелкие фрукты. Девушка, пользуясь этим, отодвигает тележку, освобождая прижатую девочку, и вытаскивает её из толпы.

— Ты как, цела? — спрашивает она ребёнка.

Та неуверенно кивает, и тут перед глазами Завирушки мелькает что-то оранжевое, обрушиваясь в лицо кисло-сладкой ароматной волной. От неожиданности она отпрыгивает и взвизгивает.

Третий игрок:

— Лопата кумкватов? Вы серьёзно? Я уже и забыла про то дурацкое предсказание!

Первый игрок , зловещим голосом:

— Она нависала над тобой всю игру, племяшка! Муа-ха-ха! Девочка-девочка, лопата кумкватов идёт за тобой!

Второй игрок:

— Ага, дамоклова лопата, точняк. Давайте дальше, у меня там Дебош недобитый скачет. Вот же он уворотливый, тварь костлявая! Но ничего, мне только раз попасть… Где там кубик?

Мастер:

— Не нужен кубик. Внезапно уцелевшие андеды останавливаются, и отказавшись от боя, удаляются. Дебош, потеряв всякий интерес к Завирушке, уходит за ними, пока запыхавшаяся дварфиха…

Второй игрок:

— Чегой-то я запыхавшаяся? Ну, может, слегка вспотела, не больше…

Мастер:

— «Контракт отменён», — тихо сообщает бесцветным голосом появившаяся неизвестно откуда неприметная фигура в глухом капюшоне…

— Сидус, — слегка кланяется Вар. — Я приложил все усилия, но обстоятельства…

— Вижу, — коротко отвечает Сидус. — Таков уж Альвирах. Ничто никогда не идёт по плану. Все идёт по…

— … закону жанра! — смеётся подхвативший поскользнувшуюся на давленых фруктах Завирушку Полчек. — Я же говорил! Клянусь Вечной, ты вся в кумкватах!

— И они незрелые! Кислющие! — жалуется девушка. — Жулик этот торговец!

Но торговца уже нет, как и ломившихся в ворота паломников. Редкая цепь ассасинов Полуслова отгородила вход, и все сразу передумали бежать внутрь, решив, что потерпят до следующей Церемонии.

— Ты, ты и ты, — Сидус показывает на Завирушку, Вара и Полчека. — Идите за мной. Посмотрим, что натворила эта девица.

— Я не специально! — протестует Завирушка.

— Я с вами, — заявляет Спичка. — И лучше не спорьте, я ещё в боевом азарте.

Ассасины Полуслова нервно косятся на десятку кованых за её спиной.

— Ладно, ты тоже, — соглашается Сидус. — Но твоим железным друзьям придётся подождать за оградой.

— Мы подождём, — отвечает кованый. — Мы умеем ждать.

— Хоть кто-то умеет, — вздыхает фигура в балахоне и делает приглашающий жест остальным.

Талена дёргается было за ними, но натыкается на взгляд Сидуса, машет рукой и остаётся на месте.

* * *

— Как-то здесь не прибрано, — осматривает роскошный, но очень пыльный и запущенный холл Завирушка.

— Сюда никто не входил двести лет, — отвечает ей Сидус. — К чему тут уборщики?

— А где Вечна?

— Дальше. Её клетка за той дверью. Готова увидеть Птицу, Расставляющую Звезды?

— Да, наверное.

— А я нет, — вздохнул Сидус. — Но, видимо, придётся. Надеюсь, она успела забыть меня за два века, но…

Он толкнул толстые деревянные двери, но они даже не шелохнулись.

— Помогите! Залегло за годы…

Все упёрлись плечами, но пока Спичка не вставила в щель секиру и не использовала её как рычаг, открыть не получалось.

— А вы хотели без меня обойтись, — отметила она удовлетворённо, со скрежетом двигая створку. — Фу, демоны Края, тут воняет!

— Ой, меня сейчас стошнит, — пробормотала Завирушка. — А где же… Ой… Ой-ой-ой. Что это с ней?

— А птичка-то сдохла, — сказал Сидус.

Из-за искажающего голос устройства не понять, какие эмоции испытывает прячущаяся под маской Падпараджа. Фигура в капюшоне пристально смотрит на подвешенную под куполом исполинского зала огромную золотую клетку, где, привалившись к прутьям, лежит истлевший труп гигантской, размером с пару элефантов, птицы. Свесившийся между прутьями длинный прямой клюв переходит в многоглазый череп, пол под клеткой покрыт перьями и окаменелым помётом, нелепо торчит вверх излом титанического крыла.

— Как это возможно? — тихо спросил Вар. — Нефилимы же бессмертны.

— По своему выбору, — напомнил Сидус. — Может быть, ей надоело сидеть тут голодной. Похоже, о том, что это древний птеродактиль-переросток и ему нужен корм, никто не подумал.

— Вечна — всего лишь огромное животное? — удивилась Спичка.

— Перинары творили нефилимов в большой спешке. Что под руку подвернулось…

— Но что теперь будет? Надо рассказать людям… — сказала Завирушка, чуть не плача. — Птичку жалко!

— С ума сошла? — резко оборвал её Сидус.

— Ты хочешь вот так выйти и сказать людям, что Птахи уморили голодом нефилима? — поддержал Вар. — Ты представляешь последствия? Смутное Время на этом фоне покажется нам дружеской вечеринкой в пабе.

— Ой… Но как же быть? Ведь иллюзия спала, к кому придут паломники? Кто их выслушает, если нефилима больше нет?

— Почему нет? — задумчиво сказал Полчек. — Вот он.

Драматург, внимательно осмотрев клетку, теперь с улыбкой глядит на Завирушку.

— Почему вы на меня так странно смотрите, Мастер Полчек? — осторожно спрашивает она.

— Когда ещё доведётся полюбоваться на нового нефилима?

— Эй, вы что? — выпучила глаза девушка. — Не шутите так!

— А ведь он прав, — кивает задумчиво Сидус. — Это вариант. Нефилим умер, да здравствует нефилим…

— Не умер, — поправляет её Полчек, — переродился в собственное дитя. Перед вами Птенец Вечны. Человек и нефилим.

— Это может сработать, — признал Вар.

— Не может не сработать, — улыбается драматург. — Это идеально метафорично и абсолютно мифологично, закон жанра неумолим.

— Надо как-нибудь ознакомиться с вашим творчеством, господин Полчек, — сказал Сидус. — Вы удивительно верно мыслите.

— Я пришлю вам новую пьесу, — кивнул тот, — она будет называться «Новая и Вечная», и любой её увидевший не усомнится в величии замысла Вечны Нашёптанной. Которая наконец-то услышала разумных, чаша её терпения переполнилась, она возрыдала об их страданиях и в великой благости своей послала Альвираху собственное дитя, которое одновременно её ипостась.

— Вы очень умны, господин Полчек, — сказал Сидус после паузы. — Дали