Ангел-стажёр - Ирина Буря

— Несчастный случай… Долго объяснять, — ответил я, физически ощущая на себе пристальный взгляд Игоря.

Макс присвистнул и, выдернув стул из-под стола, опустился на него.

— Поможешь? — прямо спросил я его.

— Чем? — одновременно отозвались Макс, Стас и Марина — разным тоном.

Я счел это сигналом к началу военного совета.

— Хорошо, раз мы уже все здесь, — ответил я им всем, — давайте подумаем, чем. Стас, какие у них шансы?

— Не знаю, — с досадой ответил он. — Анатолия сразу же внештатники забрали, а Татьяну — в общий приемник.

Со стороны детей послышался какой-то слабый звук, от Марины — яростное шипение. Я предупреждающе поднял в обе стороны руки, одновременно кивнув Стасу, чтобы продолжал.

— Контрольная комиссия заседает завтра, — снова заговорил он. — Внеочередное собирают. Я уже рапорт написал, — добавил он, — с изложением всех обстоятельств, чтобы меня тоже вызвали.

Я открыл было рот…

— Сразу сообщу, — ответил он на мой не заданный вопрос.

— Киса, — повернулся я к Марининому хранителю, — если ее на повторный срок отправят, что его ждет?

— Насколько я помню, — тихо ответил он, опустив глаза, — меру наказания он будет выбирать себе сам.

Игорь рванулся вперед.

— Спокойно, — остановил я его. — В этом случае твоего отца уже можно на земле ждать. Разве что задержится, чтобы выведать, куда конкретно твою мать определят. И в службу очистки памяти наведаться — так что это их одно сплошное наказание ждет. А у нас ни у кого там знакомых нет? — глянул я на Стаса, Макса и Кису.

Марина снова зашипела, как шина проколотая.

— Чего ты пыхтишь? — обратился я к ней. — Чего ты сейчас пыхтишь? Ты не думала узнать, что Татьяну может ждать, когда вы с ней коррективы в его планы, — я мотнул головой в сторону Стаса, — вносили? Особенно в свете ситуации с ними? — Я мотнул головой в сторону Игоря с Дарой. — Вот что ты знаешь о наших законах? Чистка памяти Татьяне в любом случае обеспечена, но им же обоим распыление сейчас может грозить…

Я спохватился, но было уже поздно. У Марины глаза сделались, как блюдца, причем полные такой ярости, что я невольно взгляд отвел. И увидел Игоря, обхватившего голову руками и раскачивающегося из стороны в сторону. Дара что-то шептала ему на ухо, тоже бросая на меня испепеляющие взгляды.

Спас меня Стас.

— До этого, я думаю, не дойдет, — снова подал он голос. — Я там тоже буду — не позволю. Если нужно будет — наверх пойду. Решение об операции под давлением наблюдателей было принято…

— Но исключать этот вариант мы не можем, — перебил его я, заметив, что Макс весь вперед подался, нахмурившись. — И здесь вопрос к тебе, — повернулся я к нему. — Можно будет договориться, чтобы распыление просто сымитировали?

Макс все это время переводил недоуменный взгляд с одного из нас на другого, а сейчас и вовсе уставился на меня в полном изумлении.

— Это что, у нас новый командор появился? — фыркнул он. — Как ты это себе представляешь — публичный отказ от исполнения приговора вашей всемилосерднейшей комиссии? Чтобы у вас опять визг поднялся о нашем неподчинении? И что это за операция здесь постоянно упоминается? — Он опять впился взглядом в Стаса.

— Не публичный и не отказ, — не дал я ему свернуть разговор в опасную сторону. — Нужно просто отложить это исполнение, если до него дело дойдет. Пока мы не соберем доказательства его неправомерности. Вам это, между прочим, шанс блеснуть вдумчивостью и дальновидностью, — добавил я.

Он глянул на меня с внезапным интересом.

— Вот так-то лучше, — протянул он насмешливо. — Я думаю, наши могут прислушаться к предложению продемонстрировать свои очевидные преимущества.

Стас громко прочистил горло.

— Так, теперь люди, — быстро наступил я ему на него. — С ними сложнее. Для них Анатолий с Татьяной погибли. Уже и навсегда. Дара, — повернулся я к дочери, — я попрошу тебя с Аленкой мать поддержать. — Она молча кивнула. — Света со своими…

— Их я на себя беру, — вновь обрела голос Марина.

— А сможешь? — засомневался я. — От тебя ведь искры летят, а с ними нельзя будет ни сном, ни духом…

Она только глянула на меня, и я снова примирительно поднял руки.

— И родители Татьяны… — продолжил я, и в комнате повисла полная тишина.

— Игорь… — нерешительно произнес я через несколько мгновений.

Он снова замотал головой, не выпуская ее их рук.

— Игорь, — повторил я тверже, — у них, кроме тебя, никого не осталось. Ты знаешь, что у твоих родителей есть шанс и будет вся возможная помощь — они нет. Сейчас это и будет твоя помощь родителям. Твоя мать должна знать, что о ее родителях кто-то заботится. Если не осилишь, как мы сможем что-то более серьезное тебе поручить? — усилил я нажим.

Он поднял голову, долго смотрел на меня, не отрываясь, но, в конце концов, кивнул. Все так же молча.

— Наверно, нужно еще Анабель сообщить, — полностью вернулась к своей обычной отрывистости Марина.

— Да, — кивнул я, — скажи ей, что мы пока держим ситуацию под контролем, но в случае надобности будем и ее о помощи просить.

Впрочем, это было слишком сильно сказано — насчет ситуации под контролем. Через день Стас передал Марине абсолютно неожиданную новость — не знаю, какими усилиями ему удалось добиться зачисления Татьяны к нам, несмотря на безвременную кончину. А вот в отношении Анатолия он раз за разом отделывался короткой фразой, что, мол, у того все хорошо, хотя на заседании комиссии его не было. У меня появились нехорошие мысли, что на этот раз моему знаменитому наставнику предъявили счет за все его прошлые прегрешения.

К сожалению, Игорь полностью разделял мои подозрения. К еще большему сожалению, у него появилась возможность их разделять.

Известие о «гибели» Анатолия и Татьяны наши люди приняли тяжело. Не знаю, как это прошло у Светы и Татьяниных родителей — мне одной Гали хватило. Были и крики, и слезы, и заламывание рук, метания из угла в угол — один раз чуть «Скорую» не пришлось вызывать. Я даже подумал, что хорошо, что от Анатолия никаких известий нет — не нужно было притворяться, изображая подавленность.

На похоронах, однако, все они вели себя сдержанно: то ли боль утраты уже притупилась, то ли не хотели они эту боль друг у друга подпитывать. Спокойнее всего, как с удивлением отметил я, были родители Татьяны. Хотя ничего странного — даже из моих редких наблюдений было ясно, что они всю жизнь больше друг для друга живут. Они стояли там, крепко обнявшись и явно найдя в этом объятии