Ученик Хранителя Cнов - Елизавета Лещенко

возвращаясь домой, была неосторожна, и по дороге потеряла кусочек хвоста, будут ли у её внуков хвосты немного короче, чем у их школьных друзей, чьи бабушки сохранили свои хвосты целыми?

— Мне жалко бедную старую мышку, хотя я и не люблю мышей. Но я совсем не понимаю, при чём тут вообще её внуки.

— Ну, смотри, мы же эволюционировали из обезьян, потому что некоторые из них ходили на задних лапах и хватали палки и камни передними. При этом другие обезьяны, которые так не делали, обезьянами так и остались, понимаешь? То же самое и с мышиными хвостами.

— То есть, если я сделаю своими руками хорошую куклу, у моих правнуков руки не будут расти оттуда, откуда обычно растут ноги.

— Ты уловила суть, тест по биологии больше не провалишь.

Нина от души смеялась. Сейчас Эрни казалось, что он видел её такой очень давно.

— Ладно, мне, наверно, пора. А то ты никогда не подготовишься к концерту.

— Ничего, я как-нибудь успею.

— «Как-нибудь» не надо: тебя будет слушать вся школа и полминистерства культуры.

— Ну, «полминистерства» — это ты загнула. В лучшем случае, человека два.

— В общем, мы оба знаем, что это важно.

— Твоя кукла — это тоже важно. И твои выпускные экзамены — тоже.

— Всё, я побежала, а то опять начнёшь читать мне морали, и я опять упаду в обморок.

Нина быстро запихнула учебник и тетради в сумку и прошуршала сквозь магический проход, не дожидаясь Эрни, как будто для неё это было обычным делом.

В прихожей она быстро обулась, сама открыла дверь и убежала без долгих прощаний.

— До завтра! — «Бум» — дверь уже захлопнулась, Эрни даже не успел ответить.

Мистер По, как обычно в это время, улетел на прогулку.

Эрни было собрался снова порепетировать, но в окно постучали. Ни за окном, которое выходило на поляну, ни за дверью никого не было, значит, стучали со стороны Испании. Эрни повернул выключатель, и Том перешагнул порог лесного домика, держа в руках тот же пакет с ангелочками. От пакета сильно пахло чем-то вроде прокисшего молока.

— Ничего себе, Эрни, и крыша цела, и твой нос на месте!

Том снял летние туфли и надел свои любимые тапки-мышки.

— А это ты где взял? — Том в недоумении уставился на новый ковёр и покрывало со звёздами.

— Да так, туман пролил случайно.

— Вот как? А ты у нас изобретатель.

— А это кто бы говорил. Кстати, что там ещё за проход в кладовке, возле крана?

— А, это. Это в ванную. Мне же нужно было воду где-то взять, вот я и присоединил трубы.

Теперь, Эрни, наконец, понял, почему их ванная комната имеет пять углов и «сливается» со стеной зала так, что, когда смотришь на стык, всегда почему-то двоится в глазах и кружится голова.

— Сырники! — Том что-то долго искал в почти пустом холодильнике, и, наконец, достал баночку с вареной сгущенкой. Точнее, почти пустую баночку с сильно загустевшей коричневой массой, прилипшей к донышку.

— Ты пожанимачшаушпел? — Том всё-таки добыл уцелевшую сгущёнку со дна банки, и, намазав её на остывший сырник, запихивал его в рот.

— Немного успел. Вчера перед сном. Как Анита?

Том уже расправился с сырниками и наливал растворимый какао в кружку с Обеликсом.

— Немного температурит после прививки, Далия, как всегда, развела панику, ну, ты её знаешь. А как Нина?

— Не спрашивай…

— Не переживай, это пройдет: ей просто нужно время.

— Я понимаю.

— Знаешь, когда я только взял к себе Мистера По, он отказывался обедать дома. Свой первый домашний суп он съел только через полгода. А постоянно ночевать здесь стал только года через полтора.

Я, конечно, не хочу сказать, что девушки и птицы это одно и то же (ты понимаешь). Я имею ввиду, что человеку, который всегда был «сам за себя» нужно немало времени, чтобы привыкнуть к тому, что в его жизни есть кто-то, кто заботится о нем постоянно.

— Я понимаю… просто… не знаю, что ещё я могу сделать. Мне кажется, я уже всё перепробовал.

— Подари ей на день рождения что-то, что пригодится для ее куклы. Так ты не заденешь её самодостаточность.

— Том, ты гений, что бы я без тебя делал. Как ты всё помнишь? Я забыл про её день рождения, он же в следующую субботу.

— Вот в субботу утром и купи подарок, а пока репетируй пьесу, пожалуйста, я обещал учителю музыки позаботиться о том, чтобы ты нашел для занятий время.

Том подмигнул Эрни и, запустив руку в коробочку на холодильнике, вышел в прихожую их городской квартиры, чтобы отправиться за покупками.

Глава 7. Графическая композиция и немного визуальной жизни

Эрни прикалывал углы ватмана скрепками к деревянному мольберту.

Несмотря на то что он был «надеждой школы», накануне отчётного концерта по музыке от обычных тестов, экзаменов и заданий его никто не освобождал.

С последней попыткой тестов по биологии и математике, они кое-как справились, и Эрни теперь был уверен, что Нина завтра, наконец, напишет их хотя бы на необходимый минимум. Однако завтра же нужно было сдать графическую композицию по изобразительному искусству, а с ней Эрни даже не начинал работать.

Композицию нужно было составить из трёх предметов и нарисовать с натуры.

Эрни взял высокий круглый табурет Тома и поставил на некотором расстоянии от мольберта. Он, как обычно, занимался в хранилище — здесь, почему-то, всегда работалось лучше, хотя он постоянно слышал вибрацию тысяч снов, они были для него как для некоторых людей, к примеру, радио — звуки, помогавшие собраться и сделать то, что сделать нужно.

Табурет был всем хорош, только площадь сидения была слишком маленькой — на ней никак нельзя было бы уместить три объекта среднего размера.

Эрни пришлось снова навестить кладовку, протиснувшись ползком через дверцу-арку. Том готовил что-то вкусное, подпевая задушевной песенке, доносившейся из маленького радиоприемника. Танк по-прежнему бесцеремонно торчал из шкафа.

На бельевой верёвке снова сушились крошечные розовые кофточки, от которых теперь пахло ромашками.

Эрни раньше уже видел здесь то, что ему сейчас было нужно: большой овальный поднос из какого-то нержавеющего металла. Одна из музейных штучек, которую списали за ненужностью. Том складировал здесь такие вещицы, пока хватало места. Если места, всё же, не хватало, самые бесполезные экспонаты тоже куда-то списывались. Но их место вскоре занимали другие, и так до бесконечности.

Единственным недостатком подноса было то, что он был ужасно тяжёлым — почти неподъемным. Он весил как две, а то и