Ибо кровь есть жизнь - Мэри Хелена Форчун

За два года работы в больнице он соприкоснулся с суровой реальностью жизни так тесно, что отверг все социальные предрассудки. Рак, чахотка, гангрена оставляют мало иллюзий относительно человечества. Суть всегда одна и та же – восхитительная и страшная, достойная жалости и ужаса.

Мистер Стаффорд с сестрой прибыли в Белладжо ясным майским вечером. Солнце спускалось за горизонт, когда пароход подошел к причалу, и в золотых лучах пылала и темнела великолепная пелена пурпурных цветов, которые в это время года покрывают каждую стену. На причале в ожидании вновь прибывших стояла группа женщин, и среди них Герберт заметил бледное личико, при виде которого забыл о своем привычном самообладании.

– Вот она! – прошептала Лотта, стоявшая рядом с братом. – Но как ужасно она изменилась! Просто на себя не похожа!

Спустя несколько минут они уже здоровались, и осунувшееся лицо Беллы просияло от радости встречи.

– Я так и думала, что вы сегодня приедете, – сказала она. – Мы здесь уже неделю.

Она не добавила, что встречала пароход каждый вечер и по нескольку раз каждый день. Гостиница «Гранд-Бретань» находилась невдалеке от причала, и Белле было несложно улизнуть, когда раздавался звон корабельного колокола. Она радовалась новой встрече со Стаффордами, радовалась обществу друзей – доброта леди Дакейн никогда не вселяла в нее такой уверенности в себе.

– Бедняжечка, ты, наверное, страшно болела! – воскликнула Лотта, когда девушки обнялись.

Белла попыталась ответить, но ей помешали слезы.

– Что случилось, милая? Наверное, эта ужасная инфлюэнца?

– Нет-нет, я не болела, просто чувствовала себя не такой бодрой, как обычно. Наверное, воздух Кап-Феррино мне не совсем подходит.

– Должно быть, он тебе противопоказан! В жизни не видела, чтобы люди так менялись. Пожалуйста, позволь Герберту тебя полечить. Ты знаешь, он теперь дипломированный врач. Он консультировал очень многих больных инфлюэнцей в «Лондрес», и они были рады получить совет любезного доктора-англичанина.

– Не сомневаюсь, он очень умный, – нерешительно проговорила Белла. – Но беспокоиться, право слово, не о чем. Я не больна, а если бы и была больна, врач леди Дакейн…

– Тот ужасный человек с желтым лицом? По мне уж лучше бы рецепты выписывал кто-нибудь из семейства Борджа! Надеюсь, ты не принимала его снадобий?

– Нет, дорогая, я ничего не принимала. Я никогда не жаловалась ни на какие недуги.

Этот разговор происходил по дороге в гостиницу. Номера для Стаффордов были заказаны заранее – это были премилые комнаты на первом этаже, выходившие в сад. Более пышные апартаменты леди Дакейн располагались этажом выше.

– Кажется, ваши комнаты как раз под нашими, – заметила Белла.

– Значит, тебе будет проще забегать к нам, – ответила Лотта, однако сказанное ею было не совсем верно, так как парадная лестница проходила в середине здания.

– Ах, мне и так будет проще простого! – сказала Белла. – Боюсь, мое общество вам еще надоест. Леди Дакейн в теплую погоду спит по полдня, поэтому у меня полно свободного времени, а ведь с утра до вечера думать о маме и доме ужасно грустно.

Голос ее дрогнул при этих словах. Даже если бы словом «дом» называлось не их убогое обиталище, а самый прекрасный дворец, какой только способны создать искусство и богатство, Белла не могла бы думать о нем нежнее. В этом прелестном саду у залитого солнцем озера в окружении романтических холмов, расстилавших кругом свою красоту, девушка тосковала и терзалась. Она скучала по дому – и вдобавок ее преследовали страшные сны, точнее, тот самый постоянно повторявшийся кошмар со странными ощущениями, похожий не столько на сон, сколько на галлюцинацию, – жужжание колес, падение в бездну, резкое пробуждение. Этот сон Белла видела незадолго до отъезда из Кап-Феррино, но с тех пор он не повторялся, и она начала надеяться, что воздух в краю озер подходит ей лучше и эти странные ощущения больше не вернутся.

Мистер Стаффорд прописал ей лекарство и заказал его в аптеке неподалеку от отеля. Это было сильное укрепляющее средство, и после двух бутылочек, одной-двух прогулок в лодке по озеру и нескольких походов по холмам и лугам, где расцвели весенние цветы и настал настоящий земной рай, Белла приободрилась и похорошела как по волшебству.

– Чудесная микстура, – говорила она, но в глубине души, вероятно, понимала, что исцелили ее добрый голос доктора, дружеская рука, которая помогала ей войти в лодку и сойти на берег, и прелестное озеро.

– Надеюсь, ты не забываешь, что ее мать шьет плащи, – предостерегала брата Лотта.

– Или делает спичечные коробки – по мне так это одно и то же.

– Ты хочешь сказать, что не женишься на ней ни при каких обстоятельствах?

– Я хочу сказать, что, если когда-нибудь полюблю женщину так сильно, что задумаюсь о женитьбе, мне не будет дела до ее богатства и положения в обществе. Но я боюсь… я боюсь, что твоя бедная подруга не доживет до того дня, когда станет чьей-нибудь женой.

– Ты думаешь, она настолько серьезно больна?!

Мистер Стаффорд вздохнул и оставил вопрос без ответа.

Однажды, когда они собирали гиацинты на горной лужайке, Белла рассказала мистеру Стаффорду о своих снах.

– Это удивительно – совсем не похоже на сон, – заметила она. – Вы наверняка сумеете найти этому какое-то разумное объяснение. То ли у меня голова на подушке неправильно лежит, то ли что-то разлито в воздухе…

А затем она описала свои ощущения – как что-то начинает душить ее во сне, потом жужжат колеса, так громко, так ужасно, а затем наступает пустота – и внезапное пробуждение.

– Вам когда-нибудь давали хлороформ? Ну, скажем, у зубного врача?

– Нет, никогда; доктор Парравичини тоже меня об этом спрашивал.

– Недавно?

– Нет, давным-давно, еще в поезде.

– А доктор Парравичини прописывал вам какие-нибудь лекарства, когда вы начали чувствовать слабость и недомогание?

– Да, время от времени он давал мне укрепляющее, но я терпеть не могу лекарства и почти ничего не принимала. И потом – я ведь не больна, хотя и чувствую себя немного слабее, чем обычно. Когда я жила в Уолворте, то была до смешного крепкой и здоровой и каждый день подолгу ходила пешком. Мама постоянно посылала меня за чем-нибудь в Далвич или Норвуд – она думала, что мне вредно слишком засиживаться за швейной машинкой, – а иногда, впрочем очень-очень редко, и сама гуляла со мной. Обычно же, пока я наслаждалась моционом и свежим воздухом, она не покладая рук трудилась дома. И еще она очень внимательно следила за тем, что мы едим, – пища у нас всегда была хотя и простой, но обильной и полезной. Благодаря маминым заботам я и выросла такой здоровой и сильной.

– Бедняжка моя, сейчас ты не кажешься ни здоровой, ни сильной, – сказала Лотта.

– К сожалению, Италия не пошла мне впрок.

– Возможно, причина твоего недуга – не Италия, а то, что ты сидишь взаперти с леди Дакейн.

– Но я же не сижу взаперти! Леди Дакейн добра до нелепости, она позволяет мне весь день напролет гулять или сидеть на балконе, если я захочу. С тех пор как я служу у нее, я прочитала больше романов, чем за всю предыдущую жизнь!

– Значит, она совсем не похожа на других старых дам – они, как правило, сущие рабовладелицы, – сказал Стаффорд. – Удивительно, что она наняла компаньонку, если так мало нуждается в обществе.

– Ах, я всего лишь вхожу в ее свиту. Она необычайно богата, и жалованье, которое она мне платит, ее не обременяет. Что же касается доктора Парравичини, я знаю, что он хороший врач: он лечит укусы этих кошмарных москитов.

– Для этого сойдет простой нашатырный спирт, надо только помазать им сразу после укуса. Но в это время года москитов нет, они не могут вас тревожить.

– Нет, почему же, есть; как раз перед отъездом из Кап-Феррино меня укусили. – С этими словами Белла подняла просторный батистовый рукав и показала след от укуса, который Стаффорд пристально изучил, причем вид у него был удивленный и озадаченный.

– Это не москит, – сказал он.

– Нет, москит – или же в Кап-Феррино водятся гадюки!

– Это вообще не укус. Вы меня обманываете. Мисс Роллстон, вы позволили этому гнусному итальянскому шарлатану пускать вам кровь. Не забывайте, так погубили величайшего человека в современной Европе. С вашей стороны это была непростительная глупость.

– Мистер Стаффорд, мне ни разу