Доктор Крюк 2 - Виктор Гросов

мы маневрировали рядом с обломками. Гарри держал нас на расстоянии — достаточно близко, чтобы принять сдающихся, но достаточно далеко, чтобы уйти, если они решат сыграть в грязные игры. Стив с матросами спустили сходни, а Морган встал у одной из пушек, скрестив руки и глядя на врага с кривой ухмылкой. Он был вымотан, но я видел, как он доволен нашей «Принцессой».

Последние выжившие с галеона цеплялись за шлюпки и обломки. Их было немного — человек десять, может меньше. И среди них Филипп и Маргарита. Они перебирались по сходням, цепляясь за канаты.

Команда собралась вокруг меня.

Филипп ступил на палубу первым, за ним Маргарита. Они были мокрые, измотанные, но держались с каким-то вызовом, будто не проиграли бой. Тишина повисла над палубой — только шум волн да скрип досок нарушали ее.

Филипп выпрямился, откинул мокрые волосы с лица и посмотрел на меня.

— Крюк, — сказал он, будто мы старые друзья, встретившиеся в таверне. — Вижу, ты все еще жив. И корабль у тебя неплохой.

Я усмехнулся.

— А ты все еще бегаешь за чужим золотом, Филипп, — ответил я, глядя на него в упор. — И, похоже, не очень удачно. Ваш галеон теперь рыбий дом.

Маргарита шагнула вперед сверкая глазами.

— Не притворяйся святым, Крюк. Ты — пират.

Я прищурился, глядя на нее. Она не изменилась — та же дерзость, та же уверенность, что мир ей должен. Но теперь она стояла на моей палубе, без корабля и без оружия.

— Хватит болтать, — сказал я, поворачиваясь к Стиву. — Обыщи их. Оружие, бумаги, все, что есть. И в трюм их, пока не решу, что с ними делать.

Стив кивнул, махнул матросам, и те окружили Филиппа с Маргаритой. Они не сопротивлялись — слишком устали, слишком понимали, что проиграли.

Бой был выматывающим.

Я повернулся к команде, которая стояла вокруг, глядя на меня с усталыми, но довольными лицами.

— Молодцы, — сказал я, повысив голос, чтобы все слышали. — Мы их сделали. Подберите все, что осталось ценного, а потом отдыхайте. Курс на юг.

Они загудели, кто-то хлопнул в ладоши, кто-то просто кивнул, уходя к борту. Этот бой сплотил нас еще сильнее.

Галеон уже почти исчез под водой — только обломки да несколько шлюпок болтались на волнах. Филипп и Маргарита были в трюме.

Морган подошел ко мне, скрестив руки и кивнул на место, где утонул галеон.

— Хороший бой, Крюк, — сказал он тихо. — Но эти двое… Что с ними делать?

— Пока не знаю, — ответил я, глядя на горизонт.

Он кивнул и отошел. Я остался один. Потом повернулся к сходням, где только что стояли Филипп и Маргарита.

— Рад снова видеть вас на моем корабле, — прошептал я.

Глава 16

Интерлюдия.

Форт-Сен-Пьер, Мартиника.

Тяжелая, душная жара Мартиники обволакивала Форт-Сен-Пьер липким маревом. Солнце, уже перевалившее за зенит, нещадно палило, заставляя редких прохожих искать спасения в узких полосках тени, отбрасываемых зданиями. Даже вездесущие пальмы, казалось, поникли под его безжалостными лучами. Воздух, пропитанный запахами моря и специй, был неподвижен. Лишь изредка легкий бриз, проникавший с гавани, приносил с собой слабое дуновение прохлады, которое тут же растворялось в зное.

Жан-Филипп де Лонвийе, губернатор Тортуги, стоял у высокого окна своего временного кабинета, расположенного в одном из крыльев дворца, и смотрел на расстилавшийся внизу город. Вид был великолепен: черепичные крыши, теснившиеся друг к другу, узкие улочки, разбегавшиеся в разные стороны, оживленная гавань, где покачивались на волнах десятки кораблей — от небольших рыбацких лодок до внушительных фрегатов и галеонов. Но губернатор не видел этой красоты. Его взгляд был затуманен, а мысли витали далеко отсюда. Он не любил эти поездки на Мартинику, эти обязательные визиты вежливости, эти бесконечные совещания и приемы, на которых приходилось улыбаться, говорить ни о чем и при этом зорко следить за каждым словом и жестом собеседников, пытаясь разгадать их истинные намерения.

Де Лонвийе предпочел бы сейчас быть на своем острове, а не просиживать штаны в душных кабинетах, выслушивая доклады о сборе налогов и ценах на сахарный тростник. Он был человеком действия, пиратом в душе, а не чиновником, и эта вынужденная бездеятельность тяготила его. Но долг есть долг. Губернатор французской колонии обязан поддерживать отношения с метрополией, и эти визиты на Мартинику были частью его обязанностей.

Он вздохнул, провел рукой по седым волосам и еще раз окинул взглядом гавань. Там, среди множества других кораблей, он заметил знакомый силуэт — трехмачтовый фрегат с английским флагом на корме.

Англичане нечасто заходили в Форт-Сен-Пьер, особенно в последнее время, когда отношения между Францией и Англией были, мягко говоря, напряженными. После казни Карла I и установления республики под управлением Оливера Кромвеля, Франция, как и большинство других европейских монархий, относилась к Англии с нескрываемой враждебностью. Конечно, торговля продолжалась — деньги не пахнут, как говорили римляне, — но о каком-либо политическом сближении не могло быть и речи.

Де Лонвийе нахмурился. Он нутром чувствовал, что визит англичан не сулит ничего хорошего. Его старый пиратский инстинкт подсказывал ему, что за этим кроется нечто большее, чем простая демонстрация флага. И это «нечто» ему не нравилось.

Он отошел от окна, подошел к массивному письменному столу, сделанному из красного дерева и сел в кресло с высокой спинкой. Кабинет был обставлен со всей роскошью, подобающей губернатору одной из самых богатых французских колоний в Карибском море. Жаль, что это временное местообитание губернатора Тортуги.

Стены украшали гобелены с изображением сцен из античной мифологии, на полу лежал толстый персидский ковер, на потолке висела люстра, сверкавшая в лучах солнца, проникавших сквозь высокие окна. На столе царил идеальный порядок — ни одной лишней бумажки, ни одной пылинки. Де Лонвийе был педантом во всем, что касалось порядка и дисциплины и требовал того же от своих подчиненных.

Он постучал пальцами по столешнице, размышляя о предстоящей встрече. Ему сообщили, что англичане прибыли с особой миссией, а их полномочия подтверждены самим Кромвелем. Это означало, что речь пойдет о чем-то серьезном.

Но о чем? Де Лонвийе перебирал в уме возможные варианты — спорные территории, пиратство, торговые соглашения, — но ни один из них не казался ему достаточно убедительным. Англичане могли бы решить эти вопросы через обычные дипломатические каналы, а не присылать сюда целый фрегат с особыми посланниками.

В дверь постучали. Де Лонвийе выпрямился, поправил камзол и произнес:

— Войдите!

В кабинет вошел его секретарь, молодой человек лет двадцати пяти, с умным лицом и