Расколотый мир - Анастасия Поклад

«стереть с лица земли» до более расплывчатого «объявить войну». Ну а последнее условие ему даже понравилось. Почему бы и не оставить за государствами возможность менять условия нерасторжимого договора в соответствии с реалиями времени. Это обда хорошо придумала, серьезный шаг дальновидного политика. И лишнее подтверждение тому, что девчонка непроста.

Сейчас, наедине со свистящим вдоль кончиков ушей попутным ветром, Юрген раз за разом мысленно повторял заново измененный текст договора, после двух мозговых штурмов выученного наизусть. Наверное, ни одному урагану уже не суждено было выдуть из головы сильфа эти строки. Подпишет ли Климэн на этот раз? Должна, ей некуда деваться. Конечно, если ее высшие силы не укажут избраннице клад на полтора десятка сундуков золота.

Поток ветра нес Юргена до самого Редима, поэтому к деревне сильф добрался гораздо раньше запланированного времени, задолго до сумерек. Нечего было и думать о том, чтобы средь бела дня приземлиться посреди улицы или даже рядом с Тенькиным домом. Непременно найдутся очевидцы, и тогда вся секретность развеется как утренний туман. Поэтому Юрген, немного покружив над уровнем облаков, спустился в ближайший густой лес, надеясь дождаться вечера там. Еще сверху сильф присмотрел для себя чудную полянку: кочки, мягкий пожелтевший к осени мох, ровные прогалины, опавшая листва, кругом — деревья-исполины. Самому можно устроится на здоровенном поваленном бревне, доску положить на пару пеньков…

Юра завис над самой землей и ловко спрыгнул на местечко, показавшееся ему чистым, ровным и безопасным. Под ногами неприятно чавкнуло, и сильф по пояс провалился в отвратительную ледяную жижу, густую, затягивающую. И, самое ужасное — продолжил погружаться глубже, а выбраться, как из воды, почему-то не получалось, словно угодил не в яму с жижей, а в чью-то захлопнувшуюся пасть. Дотянуться до доски уже не получалось, она висела на недосягаемой теперь высоте. И, как назло, ближайшие бревна и пеньки оказались шагах в пяти, о деревьях и говорить нечего. Юра попытался цепляться за мох, но тот проваливался под руками, скользил, и вскоре сильф оказался посреди черной бездонной лужи, не имея возможности даже проплыть вперед. Грудь сдавило ледяными тисками, руки беспомощно тянулись вверх, но разум осознавал, что это бесполезно, еще немного — и жижи станет по шею, потом ледяные тиски доберутся до рта, носа…

Грудь до боли стянута веревками, сухая земля, злая, сыпучая, падает на глаза.

— Смотрите фокус, шантрапа: закапываешь «воробушка», через пять минут отрываешь — а там пусто!..

Страшно, до слез хочется жить, но дышать уже нечем, горло дерет песком и кашлем, сознание мутится…

Теперь сознание было безоблачно ясным, но от этого становилось только хуже.

«Небеса, неужели у меня участь такая: умереть от удушья в принамкской земле? Не хочу, не надо!!!»

Липки здесь нет, он остался далеко, на сильфийской границе. Незачем сдерживать слезы — все равно никто их не увидит, но в этот раз слез не было. Только перед глазами четко стоял образ того перепуганного до истерики мальчишки, в которого агент тайной канцелярии Юрген Эр до сих пор иногда превращался по ночам…

Послышалось ли? Обостренный ожиданием смерти слух уловил, как под чьей-то ногой хрустнула ветка, тихо чавкнул коварный мох.

— На помощь!!! — что было сил заорал Юра по-сильфийски, даже не осознавая этого и, тем более, не думая, что здесь, в сердце Принамкского края, единицы смогут понять смысл, и еще меньше — действительно прийти на помощь, а не убраться прочь, порадовавшись смерти сильфа.

Но, должно быть, его крик услышали еще и Небеса.

Шаги стали ближе, уверенные, торопливые. Долгое страшное мгновение — жижа была уже по подбородок — и в пределах видимости оказалась длинная упругая ветка.

— Хватайтесь!

Этот звонкий повелительный голос Юра узнал даже теперь, чем-то врезался он в память. Не раздумывая, что обда делает посреди леса и какая дурацкая получилась ситуация, сильф мертвой хваткой вцепился в ветку.

— Лезьте! — приказали сверху, и он подчинился, потому что иначе было нельзя. Мышцы болели от нестерпимой нагрузки, в глазах темнело, но Юра упорно карабкался туда, навстречу звонкому уверенному голосу, свежему воздуху и жизни…

…Он очнулся на мху, шагах в десяти от темного омута. Над ним стояла Климэн и деловито махала платком, наверное, снятым с головы. Юра вяло отметил, что орденское воспитание сказывается: знает, что когда человеку нужно дать воды, сильфа следует вынести на воздух или чем-нибудь обмахать.

Увидев, что спасенный открыл глаза, девушка прекратила размахивать платком и ловко повязала его обратно на голову. Смотрела она не с состраданием, а скорее — с любопытством. Потом протянула руку:

— Вставайте. Не стоит в конце осени лежать на земле.

Юра машинально принял руку, сел, все больше приходя в себя.

— Спасибо…

Обда пожала плечами.

— Квиты. Вы спасли жизнь мне, а я вам.

Сильф вспомнил перепуганные глаза семнадцатилетней девчонки, у которой в воздухе отказала скверная институтская доска, и подумал, что и впрямь квиты. А потом понял, что разговор сейчас ведется по-сильфийски, а в речи обды чувствуется неуверенный акцент, вдобавок, она явно подбирает знакомые слова. Почти два года без практики, видать, сказываются.

— То есть, если бы тогда за руку тебя схватил кто-нибудь другой, то я сейчас утонул бы? — он перешел на принамкский и постарался, чтобы вопрос прозвучал в полушутку.

Обда серьезно посмотрела ему в глаза.

— Нет, тебя бы я все равно спасла, — и, не успел Юра мысленно подивиться не то нежданному благородству, не то ожидаемому лицемерию, прибавила: — В этом случае ты мог стать моим должником. Твоя жизнь полезна мне.

Отчего-то сейчас Юра был уверен, что Климэн не врет. Но еще не решил до конца, как ему расценивать эту довольно циничную откровенность, поэтому ограничился общей вежливой фразой:

— Я рад, что ты оказалась здесь. Почему, кстати?

— А почему ты приземлился посреди болота? — у Климэн была отвратительная манера отвечать вопросом на вопрос.

— Потому что я не знаю, как выглядит болото. Не знал, точнее, — его передернуло.

Доска по-прежнему висела над омутом, но подтянуть ее к себе, создав нужный поток ветра, было делом пары минут. Глядя, как Юрген проверяет сохранность мешка, Климэн бесцеремонно спросила:

— Что там?

— Твое «золото».

— Всего один мешок? В договоре речь шла о большем.

— Это не совсем золото, — таиться не было смысла, поэтому он развязал мешок, показывая обде содержимое.

Та недоверчиво уставилась на крупные ровные горошины, белоснежно поблескивающие даже в тени чащобы. Забрала горстью, поднесла к носу — не пахнут.

— Что это?

— Белый жемчуг, — Юра чуть улыбнулся. Орден исчерпал запасы жемчуга задолго до рождения обды, неудивительно, что она