Разборки в Пандемониуме - Матвей Геннадьевич Курилкин

не понимала значения слова «паразит», оно вообще не понимало слов. Просто почувствовало брезгливость от маленькой хозяйки, и ему стало обидно. Каси, услышав выражение недовольства, испуганно дёрнулось:

— Ничего она не паразит, — махнул рукой Влад. — Если вдуматься — она очень полезная и нужная. И, к слову, у неё тут где-то был управляющий глаз, пообщайтесь. Эй, открой глазик.

Поверхность мышц в одной из стен разошлась, и появился глаз. Не тот, что для наблюдения, а тот, что для управления.

— И что это⁈ — Каси, кажется, напугалась ещё сильнее.

— Глаз управляющий, — буркнул Лопатин. — Иди, пообщайся.

Каси, явно опасаясь, шагнула к глазку, и на несколько минут замерла. Существо не сопротивлялось, как в первый раз, и у Каси всё получилось легко.

— Я ничего не понимаю, — Сказала Каси, наобщавшись. — Я только чувствую её голод и обиду.

— Обижается, что её не кормят, — объяснил Лопатин. — Я так понимаю, ей много не нужно. Она питается мёртвыми. И если я правильно понял, то раньше ей скармливали покойных владельцев особняка. Как ты понимаешь, достаточно редко — вы же долгоживущие. Но ей хватало. А в последнее время её вообще никто не кормил, и она теперь всё время хочет жрать, отчего вот-вот съедет с катушек. Я думал, ты знаешь.

Девушка уселась прямо там, где сидела, и обхватила голову руками. Из пола начало постепенно вырастать возвышение — чтобы маленькой хозяйке сидеть было удобнее.

— Я ничего об этом не знала! И папа не знал! Я была уверена, что это просто дом, такой же, как ваши, на острове, только больше. Я не знала, что его нужно кормить! И отец не знал! Да мы же загрузили гелиотроп во все системы!

— Гелиотроп, если я правильно понимаю, нужен для более поздних усовершенствований, — пояснил Лопатин. — Ну там, водопровод, тепло… хотя она и сама может это делать. Я не знаю, зачем систему дублировали.

— Кошмар! Констатировала демонесса. — И где мы возьмём для неё трупы? А может…

Что именно может, она говорить не стала, но Влад понял — размышляла, не стоит ли это существо уничтожить.

— Жалко, — признался он. — Я могу приказать ей самоубиться, но она же живая. И полезная, вообще-то. Может, не надо? Тут, конечно, тебе решать… и потом, я не знаю, устоит ли после такого дом.

Каси явно была пришиблена новостями. Она встала с кресла, которое вокруг неё образовалось, и жалобно сказала:

— Как будто мне мало проблем, теперь ещё и это! Я понятия не имею, что со всем этим делать! Но я точно хочу перебраться куда-нибудь в другое место. Например, в гостиницу! Уж там точно ничего такого не живёт! Давай возвращаться назад. В жилую часть. Займусь переездом.

Однако как только они туда поднялись, у Каси заработал переговорник.

— Каси, тут лекари прибыли. Раненых уже осмотрели, и им нужно обсудить результаты осмотра с заказчиком! А у тебя переговорник не работает, куда ты исчезла⁈

Демонесса снова схватилась за голову.

В результате никто никуда переезжать не стал, конечно. Деловитый лекарь в белом костюме перечислил процедуры, которые необходимы больным, в первую очередь — наиболее пострадавшему Марвину, после чего стало уже не до переезда. Таскать раненых сразу после операции было бы просто странно. Влад, поняв, что демонессе пока не до выяснения отношений с собственным особняком, решил разобраться сам. Всё равно хозяйка дома тут ничем помочь не может, она сама, как выяснилось, в этом не разбирается, а находиться в голодном доме парню не хотелось.

«Понятно, что она тысячелетиями терпела голод, и ничего. И сейчас, после того, как я сделал внушение, никого она жрать не станет. Но это ж всё равно стрёмно!»

Он теперь всё время чувствовал чужой голод и немного плотоядный интерес дома к своим обитателям. И это было неприятно.

«Да и вообще — какое удовольствие сидеть тут, зная, что у тебя под боком… да хрен с ним, фактически не под боком даже, а вокруг тебя голодная животина!»

В общем, он наведался на кухню, куда как раз недавно завезли провизии, взял полтуши какого-то мяса, и поволок в подвал. Даже лечиться не пошёл — просто забыл о том, что надо бы обработать раны и ожоги.

Мясо особняк не устроило. Влад выложил его на пол, велел:

— Ну, ешь. Давай уже, не тормози. Вкусно ведь.

Но ей было невкусно. Владу вообще показалось, что она эту тушу не воспринимает как еду.

Пришлось опять вызывать управляющий глаз, и соединяться с домом, пытаясь понять, что ему нужно. А это оказалось совсем непросто. Нет, она очень охотно показывала, что она бы съела. Выходило так, что каждого из обитателей особняка она бы с удовольствием сожрала — кого-то с большим, кого-то — с меньшим. Например, Влад, несмотря на то, что он хозяин, по-прежнему оставался для неё самым аппетитным. Наравне с ним шли дядя Саша, Дружок, Эсфирра и Каси. Чуть менее привлекательным оставался, неожиданно, Марвин. Все остальные казались дому просто вкусными. Она бы не отказалась ими перекусить, причём желательно, чтобы жертвы не сопротивлялись, а ещё лучше, если они вовсе будут мёртвыми. Какие именно части тел потенциальных жертв интересуют дом, Влад так и не разобрался. Неразумная собеседница вообще не воспринимала жителей, как тела, состоящие из разных частей — для неё все они были просто сгустками энергии, которой ей так не хватает.

— Энергия, говоришь, — пробормотал парень. — Может, тебе хоть кровь сойдёт, вампирюга ты ненасытная?

Он неохотно вытянул из стены лезвие, полоснул себя по ладони, выставил руку. Капли крови часто закапали на пол. От «стен» послышалось довольное урчание. Чужой голод, который он всё время подспудно ощущал, стал чуть-чуть слабее. Едва заметно. Капли крови мгновенно впитывались в пол, и не было похоже, что всей крови Влада хватит, чтобы окончательно накормить… существо.

— Как тебя назвать-то? — Спросил Влад, чтобы отвлечься. — У тебя вообще имя есть?

Дом промолчал, выразив недоумение. Имени у неё не было, и она вообще не понимала, что от неё хочет Влад. И вообще не хотела, чтобы её отвлекали от вкусного.

— Будешь Алиса, раз уж ты у нас умный дом, — Решил парень, усаживаясь на пол. Тот тут же принялся вспухать в удобное кресло. — Может, со временем научишься. Собаки же имена запоминают. Да все запоминают, вон, крысы даже, а чем ты хуже?