Абориген - Андрей Лазарчук

Я не вела счёт дней…

Нет, я знаю, конечно, сколько я просидела на Чудной, но я это знаю сейчас, когда всё прошло и все всё сравнили и посчитали. А тогда я… даже не знаю. Наверное, это было что-то вроде наказания, которому я сама себя подвергла. Иногда в таких случаях люди перестают мыться, или расчёсывать волосы, или что-то ещё. А я мучила себя безвременьем.

Я не нарочно, правда. Просто нужна была какая-то другая боль.

День начинался, и день кончался, а потом начинался снова. Один и тот же. Событий не было, только менялись картинки на заднике.

И вдруг кончилась вода. Это было так неожиданно…

Скала потому и скала, что на ней нет источников и водоёмов. Можно, конечно, пробить скважину и качать воду из глубины. Можно, как здесь, собирать дождевую. Но это всё не слишком надёжно.

Мне казалось, что воды в бассейне много. Наверное, где-то образовалась трещина…

Хорошо, что я сразу, в первую же ночь, залила баки «Махмади».

Сборы не заняли времени, у меня ведь почти ничего с собой не было. Я просто выкатила автожир из-под навеса, прошлась по мощёной дорожке – не очень ровная, решила я, но для взлёта сойдёт, – потом села, пристегнулась, запустила и погоняла двигатель…

И полетела. На восток. Там было ещё одно место, где Север сможет меня найти. Он, а больше никто.

Сначала я собиралась лететь туда напрямик, но потом увидела в небе нескольких драконов. Они были далеко, но я всё равно свернула правее, к Стене. Драконы к Стене не приближаются. Ну, пролечу я над Котуром, кто меня узнает – в воздухе-то? Это было легкомысленно и глупо, но…

Драконы. Я стараюсь с ними не встречаться.

Котур довольно большой остров, самый большой из маленьких, как мы всегда шутили. Над северной его оконечностью, где стоял старый дом, висел тёмно-рубинового цвета (с более светлым брюхом) дирижабль, и откуда-то оттуда же взлетел и ушёл вниз, к таиге, грузовой вертолёт. Я же взяла южнее, там вроде бы никакой активности не наблюдалось…

Ну, конечно. На самом краю обрыва сидели четверо и буквально пялились на меня – двое из них в бинокли. Я сделала вид, что так и надо, даже качнула аппарат вправо-влево.

Стена была от меня совсем недалеко, в полукилометре. Днём, когда свет падает на неё наискосок, она переливается маленькими радугами – как плёнка масла на воде. Я некоторое время пристально смотрела на Стену, точно определяя расстояние, а потом уронила взгляд вниз.

Ровно в тот момент, когда спереди и справа среди кустов и поломанных деревьев сверкнуло жёлтое вертолётное брюхо. Жёлтое с большой синей шестёркой. Ещё какие-то обломки лежали неподалёку, аккуратно собранные в кучку…

Это был вертолёт Гагарина. Его «КМК».

Первым моим порывом было – найти подходящую площадку и сесть. А потом я поняла, что бессмысленно. Тут уже поработал кто-то, и если брат жив, то он либо под стражей, либо… в общем, в такой ситуации я ему помочь не смогу, а повредить – более чем. Это если он жив. Если же нет…

Тогда его, во всяком случае, похоронили.

Ещё и его.

Я вдруг подумала, что это можно проверить по планшету. Я у него всегда стояла первым наследником, и какое-то время назад он это в очередной раз подтвердил. Когда? В один из этих вращающихся дней… но в какой? – не помню, не восстановлю.

Я попыталась выковырнуть планшет из сумки, притороченной сбоку у сиденья, но ничего не получилось, крепёжный ремень прихватил клапан, забраться внутрь сумки оказалось невозможно, рука так не гнулась. Но я долго старалась… наверное, чтобы подальше улететь от страшного места, подальше, ещё немного…