Воспоминания о будущем - Кэт Патрик

Чтобы убедиться, что я его вижу. О да, вижу! Еще как.

Его искрящиеся голубые глаза выглядят измученными, но я вижув них решимость. Я вижу, что на этот раз он не собирается уступать, и понимаю,что теперь тоже не хочу этого.

— Значит, будь со мной, — шепчу я в ответ, а потом кладусвои руки поверх его ладоней и веду их вниз, по своей шее, плечам и бокам. Этодвижение немного успокаивает Люка, и я чувствую, как уходит терзавшая еготревога.

— Ты простишь меня, Лондон? — спрашивает Люк, не сводя сменя глаз.

— Да, — искренне отвечаю я.

Да, он врал мне. Но он любит меня, и я тоже его люблю, аошибки совершают все люди. Я не вижу его в своем будущем, потому не могусказать точно, однако верю, что Люк сделает вывод из своей ошибки. Он похож начеловека, который умеет учиться.

Люк снова целует меня, на этот раз нежнее, и этовосхитительно. Я пытаюсь выбросить из головы все мысли и наслаждаться моментом,но, как назло, все время думаю о том, когда вернется мама.

Внезапно в глубине дома раздается какой-то шорох, и яиспуганно отшатываюсь от Люка, словно нас обоих застукали у сейфа в моментограбления банка.

— Что? — спрашивает он, озираясь.

— Ничего, — отвечаю я, заглядывая ему за плечо, чтобыубедиться. — Просто подумала, что мама вернулась.

— Мне уйти?

— Нет! — выкрикиваю я с такой горячностью, что он смеется. —Нет, — повторяю я уже спокойнее и, отойдя в сторону, беру его за руку. — Побудьеще немножко.

Мне ужасно неловко, я смущена и взбудоражена до предела, и,видимо, мои слова прозвучали несколько двусмысленно, потому что Люк вдругслегка краснеет.

— Ты хочешь пойти наверх? — спрашивает он, крепче сжимая моюруку.

— Да, но...

— Что но? — переспрашивает он, слегка наклоняя голову, чтобыс любопытством посмотреть на меня.

Как назло, я не могу придумать какой-нибудь деликатныйответ, поэтому вываливаю все начистоту.

— Ну, мы ведь не будем заниматься...

— Чем заниматься? Этим? В смысле сексом?

При этом он продолжает смотреть мне в лицо, а я краснею доушей и чувствую себя ужасной дурой.

— Да, я имела в виду это.

— Не думаю, что мы будем этим заниматься, — отвечает Люк,твердо глядя мне в глаза. Как он может оставаться таким спокойным в такойситуации? Или у него уже была возможность приобрести опыт? Я хочу что-тосказать, но Люк опережает меня, добавив: — По крайней мере сегодня.

Он подмигивает мне, и у меня сладко вздрагивает в животе,наверное, в миллионный раз после его прихода.

— Вот и прекрасно, я рада, что мы все выяснили, — говорю яи, не выпуская его руку, поворачиваюсь к лестнице.

И слышу, как Люк говорит у меня за спиной:

— Я сказал своим родителям, что сегодня буду ночевать уАдама.

— Серьезно?

— Да, — отвечает он с хитрой улыбкой.

— И где же ты рассчитывал спать?

— В машине.

— Но почему?

— Потому что я не знал, будешь ли ты дома сегодня вечером.Вдруг мне пришлось бы преследовать тебя еще навязчивее? — со смехом поясняетЛюк.

Медленная улыбка сама собой расплывается по моему лицу,потому что я совершенно очарована этим поступком: Люк рисковал нажитьнеприятности дома ради того, чтобы попытаться вернуть меня.

— Вот что, я уверена, что мама вернется еще не скоро. Покрайней мере, посидишь в тепле до ее прихода.

— Звучит заманчиво, — говорит Люк, а я, отвернувшись,заканчиваю подъем по лестнице, волоча своего трудного подростка вверх поступенькам, вперед по коридору, внутрь своей спальни. Переступив порог, якрепко закрываю за нами дверь.

— Где ты припарковался?— быстрым шепотом спрашиваю я.

— На улице. Я же выслеживал тебя, не забыла?

— Иди в гардеробную, — шепчу я, поскольку уже приняласкоропалительное решение, о котором, надеюсь, не буду жалеть позже.

— Ты что, серьезно? Вообще-то я могу уйти, — бормочет Люк,но при этом резво продвигается в сторону гардеробной.

— Нет, только давай быстрее, она сейчас будет здесь, —говорю я, поспешно запихивая огромную груду записей под кровать, а потом беглоосматриваю комнату, чтобы удостовериться, что в ней не осталось никаких следовнезаконного присутствия молодого человека.

Я слышу, как на кухне шумит кран: должно быть, мама решилавыпить стакан воды. Бросив взгляд на часы, я невольно спрашиваю себя, чем этоона занималась до 1:32 ночи, однако, поскольку в данный момент в моейгардеробной прячется парень, мне не слишком идет роль прокурора.

Услышав скрип ступенек, я гашу верхний свет, вихремпроношусь по комнате и ныряю под одеяло. Свернувшись клубочком, стараюсь дышатьровнее и выглядеть безмятежной, хотя сердце у меня колотится, как бешеное.

Шаги становятся громче, времени остается только на то, чтобыеле слышно выдохнуть Люку: «Ш-шшш».

Неужели это не сон и у меня в гардеробной сейчас прячетсяпарень? Боже, о чем я только думала?

Но у меня нет времени сокрушаться о своей глупости,поскольку дверь медленно приоткрывается, и я застываю. Я лежу лицом к стене, новсе равно закрываю глаза, на случай, если маме вдруг захочется проверить, неприкидываюсь ли я.

Хотя это маловероятно.

— Спокойной ночи, Лондон, я тебя люблю. — Тихий мамин шепотлегким облачком проплывает в ночном воздухе. Может быть, она делает так каждуюночь? Мне вдруг становится стыдно за обман, разыгранный перед самым маминымносом.

Но потом я вспоминаю, что она лжет мне всю жизнь.

После того как дверь мягко стукается о косяк и мамаосторожно отпускает ручку, после того как ее шаги стихают в соседней комнате,после того как смолкает вода, включенная, чтобы смыть зубную пасту и средстводля умывания, после того как замирают все другие звуки — после всего этого явыжидаю еще целых пять бесконечно долгих минут.

А потом на цыпочках подкрадываюсь к гардеробной.

— Привет, — шепчу я Люку. Внутри темно, как в погребе. Яничего не вижу.

Потом из дальнего угла доносится обворожительный голос.

— Привет, — говорит Люк. Я слышу, как он встает на ноги, азатем его прекрасный образ материализуется из стопок моей одежды.

Вместо того чтобы замереть, он делает несколько шаговвперед, и его теплое тело прижимается к моему на пороге темной гардеробной.

— Привет, — снова шепчет Люк, на этот раз ещеобворожительнее, если это только возможно, а потом запечатлевает почтикрамольный поцелуй на моих губах.