Самба «Шабаш» - Эрве Жюбер

— Любая загадка имеет разгадку, — напомнил маг. Рагнетруда, Вультрогота и Моргенстерн повернулись к нему. Фредегонда, знающая развязку интриги, улыбалась.

— Хлодосвинда уверила вас, что ваши родители вбежали в базельский музей во время подъема вод. Мы также знаем, что они, как и вы, я и кое-кто еще, практикуют то, что мы называем художественным погружением. .

Маг извлек из рукава пожелтевшую бумагу, разгладил ее и расстелил на столе.

— Этот проспект доказывает, что в момент Великого Потопа в Базеле проходила некая выставка.

Роберта впилась взглядом в проспект. Он извещал о большой ретроспективе фламандских мастеров в базельском Музее изящных искусств, состоявшейся сорок лет назад.

— Эти факты служат направляющими линиями — они указывают точку бегства, — добавил маг, разглаживая усы с хитрым выражением на лице.

Точка бегства… Перспектива. Роберта внезапно вспомнила. Одну из самых знаменитых картин Ван Эйка на выставке, которую она посетила вместе с матерью. Эту картину родители избрали многими годами ранее местом своего медового месяца.

— Они укрылись в «Деве с канцлером Роленом»!

— Видение Вультроготы действительно напоминает пейзаж, нарисованный Ван Эйком на заднем плане, — подчеркнул Уоллес.

— Но… — плечи Роберты вновь поникли, — где же сама картина?

— В сухом месте. Иначе Хлодосвинда увидела бы, как они шли, — закрыла дискуссию Фредегонда.

Отец и мать спрятались в картине XV века, которая находилась где-то на суше. Это было одновременно и точное, и неточное указание. Сменявшие друг друга радость и отчаяние утомили колдунью. Она отхлебнула пива, чтобы восстановить силы, а Фредегонда, услышав писк интерфона, отключила его.

— Подождут, — сказала она. — Теперь, когда тайна родителей Моргенстерн частично прояснилась, поговорим о мадемуазель Лилит.

Роберта глянула на «крестную» по колдовству затуманенным взором. Фредегонда сунула в рот сигарету и стала искать зажигалку. Уоллес поспешил залезть в свой карман, извлек из него горсть носовых платков, букет маков, надувную наковальню… Рагнетруда бросилась на помощь сестре и вырвала у нее сигарету, несмотря на осуждающий взгляд Вультроготы.

— Подведем итог, — заговорила Фредегонда, закурив другую сигарету и втянув ароматный дым, — вы встречались с Хлодосвиндой.

— Она дала мне пузырек с живой водой.

— Горчичные припарки столь же эффективны, — усмехнулась Фредегонда, сморщив нос. — Бросаю вызов Рагнетруде и Вультроготе, которым пора хоть что-то сделать, чтобы помочь Лилит.

Сестры надулись.

— Говори за себя! — огрызнулась одна из них.

— Превосходный представитель медицинского корпуса, — усмехнулась другая.

— Вы знаете, что я права! И знаете также, что мы ничего не можем сделать, пока каждая будет лечить Лилит без согласования с другими. Напротив, занимаясь его совместно, мы сумеем вернуть ей некую… слитность.

— Хочешь сказать, все три? — спросила Вультрогота.

— Хочу сказать — все пять. Пять объединенных стихий. Ее можно спасти только так.

Рагнетруда скривилась.

— И как, сестренка, ты намереваешься нас собрать? Эрментруда не вылезает со своего метеора, а Хлодосвинда наслаждается одиночеством с момента этого треклятого Великого Потопа! — Повелительница Земли ощущала ненависть и презрение к своей водной сестре, виновной в злоупотреблении силой. — В любом случае не рассчитывай на меня, чтобы приблизиться к ней. Даже ради спасения ребенка.

— Может, стоит тряхнуть где-нибудь, чтобы успокоить нервы? — с невинным видом предложила Вультрогота.

— А тебя, газообразную, никто не спрашивал, — огрызнулась Рагнетруда.

— Послушайте, дамы, — вмешался в разговор Уоллес. — Не станете же вы ссориться? Нам надо сохранить единство перед угрозой Баньши.

— Дела людей касаются только людей, — в том же тоне продолжила Рагнетруда.

— Ой ли? — спросил он и вскинул бровь. — Никто вас не держит. Возвращайтесь в свое подземное убежище. И однажды узнаете, что произошло с жалкими червями, которые ползают по вашей поверхности, ваше величество.

Основательница потушила сигарету, пожала плечами и оглядела закусочную. Но осталась.

— Кармилла Баньши обрела большое могущество, — сообщила она. — Думаете помериться с ней силами, используя лишь свои таланты фокусника?

— Дождитесь конца спектакля, — ответил маг, сверкнув глазами.

— Согласна. Вы сразитесь с Баньши, господин факир. А мы спасем дочь Дьявола, если дружно возьмемся за руки. — Рагнетруда повернулась к колдунье и желчно бросила: — А пока я не знаю, как Роберта отыщет родителей. Задали нам задачку. Несколько унций краски и три деревянные доски. Бывали убежища и понадежнее!

— Рагнетруда! — одернула ее Фредегонда.

Роберта с каменным лицом смотрела на Рагнетруду. Уоллес положил ладонь на руку колдуньи и объявил:

— Вот именно. Я счастлив, что вы затронули этот вопрос. Номер, которым я немало горжусь.

— Только не говорите, что знаете, где находится картина, — усмехнулась Рагнетруда.

Роберта медленно повернулась к магу.

— Не только знаю, где она находится…

Он сделал глубокий вдох, подготавливая сюрприз. В закусочной послышалась барабанная дробь.

— Дело в том, что я ее нынешний владелец. «Дева с канцлером Роленом» является главным экспонатом моего маленького личного театра в сердце Мондорамы. И я буду польщен, мадам… — он взял руку Роберты и поцеловал ее, — доставить вас к ней, чтобы вы в нее погрузились.

— Отличная новость! — воскликнула Рагнетруда.

— Я же тебе говорила, — шепнула Фредегонда на ухо Вультроготе. — С этими мошенниками нас ждет немало сюрпризов.

Роберта не сдержала радости. Вскочила, обняла Основательниц, в том числе и Рагнетруду. Троица дезинкарнатов немного смутилась.

— Как приятно соприкасаться, — заметила Вультрогота.

— Осязательная терапия, — вздохнула Фредегонда. — Истинное чудо. Это говорит вам опытный врач.

Вультрогота и Фредегонда удовлетворенно переглянулись и прижались к судорожно передернувшейся Рагнетруде. По закусочной пробежала жаркая волна, заставив знакомых и незнакомых обняться в знак любви. Уоллес ходил от стола к столу и осыпал обнимающихся горстями конфетти. Роберта схватила его за рукав и силой вытащила из ресторана. Он может перецеловать весь мир после того, как доставит ее к «Деве с канцлером Роленом». А ей самой хотелось обнять двух человек. Она ожидала этого мгновения сорок лет.