Сны инкуба - Лорел Гамильтон

Попытка Натэниела меня рассмешить один результат дала: мнестало лучше, хотя, должна признаться, запах свежесмолотого кофе помог заманитьменя в эту дверь. Не допущу я, чтобы мой бывший жених встал между мной и моимутренним кофе. Вот так. Иначе никакого самоуважения у меня не останется.

Ричард сидел за кухонным столом возле самой двери. ДокторЛилиан стояла над ним, заканчивая перевязывать ему все правое плечо и руку. Нанас, вошедших в кухню, она глянула мельком — все её внимание было отданопациенту. В первый раз, когда мы встретились, она была седая и мохнатая, носейчас передо мной была женщина лет пятидесяти, худощавая, с волосами такими жеседыми, как был её мех в крысином облике. В ней всегда было что-то подтянутое,как будто её одежда никогда не бывает слишком грязной, и у неё всегда есть ссобой лекарства, которые могут понадобиться. Невозможно было представить себееё в панике. В мире людей она была главой одного из немногих местныхтравматологических центров, уцелевших при сокращении финансирования. Но оченьмного времени тратила на помощь полупостоянно мохнатым. После смерти Маркуса унас была серьёзная нехватка врачей.

И это объясняло присутствие телохранителя, прислонившегося кстене с другой стороны от дверного проёма и наблюдавшего, как мы входим вкухню. Он был тощий, чуть ниже шести футов, хотя стоял как-то так, что казалсяниже. Путаница чёрных волос спадала на глаза, которые чёрными самоцветамигорели под ними. Тонкие руки гладили полы кожаного пиджака, и я успела заметитьрукояти как минимум четырех ножей перед тем, как он запахнул пиджак. Их моглобыть шесть, но точно я видела четыре, и это уже много.

Мне сказали, что приехали крысолюды — во множественном числе, —но я не подумала. Не услышала толком. Я так старалась не видеть Ричарда, что неосмотрела помещение как следует. На мне были пистолет и нож, но с тем жеуспехом я могла бы быть безоружной, если бы Фредо что-то против меня замышлял.Я его не увидела. Он стоял сразу за дверью, напротив той стороны, где явходила, и я не увидела его. Блин.

Но я сумела не показать на лице досаду — кивнула Фредо, и онкивнул в ответ. Я хотела что-нибудь сказать, но не могла доверять собственномуголосу. И думала про себя: «Вот дура, вот дура!» Тот вид дурости, который ведётк смерти.

Натэниел стоял в кухне возле раковины, под окном, котороеоднажды пришлось заменять, когда его разнесли из дробовика. Теперь с окном быловсе в порядке, а со мной нет. Я живу в мире, где плохих парней надо замечатьсразу. Фредо на нашей стороне, но он из плохих парней. Не из тех, что убили быменя, но из тех, кто мог бы убить, а я вошла в кухню к нему спиной. Ошибкановичка — по ней понятно, как со мной было все хреново.

Я шла, пока не остановилась рядом с Натэниелом, спиной ккухне. Дамиан не отлипал от меня, как потерявшийся щенок, который вдруг нашёлнового хозяина. Его руку я отпустила, когда поняла, что прозевала Фредо,ощутила движение Фредо у себя за спиной. Мне нужны были свободные руки. Японимала, что Дамиану нужно моё прикосновение, но руки занимать не могла. И уменя началась клаустрофобия. Кухня у меня размером с добрую комнату, и когдаоткрыты шторы, в ней светло и весело, но сейчас, при закрытых шторах ивключённом верхнем свете она была тёмной, а мне нужен был свет. Я хотела встатьна возвышение и увидеть игру утреннего света на деревьях. Не хотела я стоять втемноте и держать за руку вампира. Я хотела, чтобы у меня был выбор, а его,похоже, не было. Вдруг я разозлилась бешено, и не на Дамиана.

Шевельнулись дальние шторы, и оттуда вышла Клер, вся вулыбках.

— Какой прекрасный вид!

— Спасибо, — сказала я и снова стала смотреть, какНатэниел готовит кофе. Если я никуда больше не буду смотреть, может быть,злость меня не подчинит себе. А хотела я сорваться на Ричарда, с воплями иобвинениями. Только не на глазах у его новой подруги и моих бойфрендов. Как ясказала? Бойфрендов?

Я взялась руками за прохладу столика, закрыла глаза ипопыталась больше не думать. Не думать — это так прекрасно. А ещё лучше — нечувствовать.

Чья-то рука легла на мою руку, и в тот же момент я несколькоуспокоилась. Не надо было открывать глаза, чтобы узнать, кто это, потому чтоменя успокаивало прикосновение только одного мужчины, который своё спокойствиеоттачивал столетиями. Подняв веки, я увидела зеленые глаза Дамиана. Я хотелаего ненавидеть. Хотела разъяриться, потому что оказалась к нему прикована,привязана, но не могла. Когда он касается моей руки, а глаза его готовынаполниться страданием, я не могу на него набрасываться. Вот черт!

Мне трудно было дышать — вздохнуть как следует. Злость моюон забрал, но страх забрать не мог. Я отдёрнула руку.

— Мне сейчас надо злиться, Дамиан, у меня ничегодругого не осталось.

Ещё чья-то рука дотронулась до моего локтя, и я отдёрнулась.Глаза Натэниела были не страдающими, а осторожными.

— Что случилось?

Я отодвинулась от них обоих, стукнулась об кухонный островоктак, что тарелки звякнули в гнёздах.

— Анита!

Голос Мики. Он стоял у другого края островка и глядел наменя серьёзными кошачьими глазами.

Я никак не могла вдохнуть. Как будто помещение вдруг сталотесным. Натэниел стоял передо мной, и обе стороны островка загораживали двоедругих. Я была в углу, в ловушке — во многих смыслах.

— Мальчики! — сказала доктор Лилиан. —По-моему, Аните нужно подышать воздухом.