Властелин Огненных Земель - Дейв Дункан

Утро вышло тяжелым. Он проснулся на заре, ощущая себя окоченевшим, затекшим, голодным, избитым с ног до головы и до головокружения не выспавшимся. Шишка на голове выросла с яйцо и болела сильнее всего. Скопы никогда не пели о том, как герои жалеют себя наутро после битвы.

Обдумав сложившееся положение, он отнес посох Хильфвера обратно к хижине — фейн может позволить себе снисхождение к поверженному врагу. Он заблудился в лесу, так как небо еще недостаточно просветлело, чтобы он разобрал, с какой стороны восток, и когда наконец добрался до лужайки под входом в пещеру, Свеальм гнусным образом отказался даваться ему в руки. Или ему слишком пришлась по вкусу трава на лужайке, или он просто не доверял окровавленному карлику в вонючих одеялах. Радгар гонялся и гонялся за ним, моля, угрожая и под конец чуть не плача, но Свеальм только помахивал своим хвостом и отходил он него все дальше. Когда Радгар уже почти готов был сдаться — но, по счастью, не успел этого сделать, — он увидел всадника, спускавшегося по тропе от пещеры. Это был папа верхом на Виге.

Солнце выглянуло из-за края кратера, и мир просветлел.

Папа спрыгнул с седла и обнял его так крепко, что едва не раздавил, потом поцеловал и наконец отодвинул на расстояние вытянутой руки, чтобы разглядеть хорошенько. То, что он увидел, заставило его покачать головой.

— Видела бы тебя твоя мать, — только и сказал он. К стыду своему, Радгар заплакал.

К счастью, папа, казалось, не заметил этого. Он вспрыгнул в седло Виги и, подняв своего непутевого сына, посадил у себя за спиной.

— Горячая баня и завтрак? — предложил он, посылая кобылу вперед. — Чистая одежда? И поговорить как следует?

Радгар высморкался и вытер пальцы об одно из одеял Хильфвера.

— Да, сир, — сказал он. Какое бы наказание ни ожидало его, он предпочитал встретить его на сытый желудок.

— Раздевайся и лезь в воду, — сказал папа. — Наверное, это мой самый любимый горячий источник. Очень горячий в этом конце, совсем холодный в том. Вот здесь будет в самый раз.

Маленький неглубокий прудик тихо пыхал паром посреди болотистой полянки. Протекавший через него ручеек, благодаря которому вода в одном его конце была холоднее, нанес на дно песка, на котором приятно было лежать — довольно редкое удовольствие. Радгар послушно залез в воду так, что на поверхности осталось только его лицо, и с наслаждением ощущал, как оттаивают его застывшие члены. Он поведал свои приключения, рассказав о поединке с Хильфвером.

Слушая его рассказ и время от времени задавая вопросы, папа привязал Вигу к дереву, потом снял с нее удила, чтобы она могла щипать траву, отпустил подпругу и принялся распаковывать седельные мешки. Похоже, он подумал обо всем: полотенцах, одежде для Радгара и особенно о еде. Он достал сыр, хлеб, сваренные вкрутую яйца и несколько жареных ребер и положил все это на ближнюю кочку. Потом снял меч и положил рядом с ними, стянул одежду и погрузился в воду рядом с сыном.

Он ни слова не сказал о глупости Радгара, по крайней мере пока. Впрочем, вряд ли он намерен был затягивать с этим. Наказание должно быть скорым, всегда говорил он, иначе это не наказание. Он выбрал себе говяжье ребро, откусил кусок мяса и ткнул ребром в небо.

— Видишь вон того орла? Над Веаргахлейвом всегда кружит орел, иногда два.

— Свеальм знал дорогу сюда.

— Мы подкармливаем живущих здесь, — объяснил король с набитым ртом. — Обычно провизию привозят сюда фейны, но могу приехать сюда и я, если у меня есть дело, или твой дядя, а вот теперь — Вульфвер. Веаргахлейв — не секрет, но и говорить о нем не принято. Взрослые знают, что ходить сюда не стоит. Маленькие могут и не знать, но мало у кого из них есть лошади, чтобы добраться сюда.

Ох! Радгар решил, что вот как раз у него и не будет больше лошади, да и желания сесть в седло или вообще сесть куда-либо не будет еще довольно долго.

— Здесь живут и другие люди? — Он покосился на меч, лежавший в пределах досягаемости отцовской руки.

— Когда как. Сейчас всего шестеро. Некоторые — просто витаны, которым хочется пожить в одиночестве, чтобы подумать о чем-то. Есть еще настоящие добровольные отшельники, и они могут уйти отсюда, если хотят. Остальные — веарги, которым это запрещено королевским указом — опасные люди, безумцы или воры и убийцы, которых я по той или иной причине предпочел сослать, а не офралливать. Они должны оставаться здесь или искупать свою вину каким-то другим образом. Еще здесь бывают люди такие уродливые, что другие их не терпят, или болеющие странными болезнями, которые не могут исцелять знахари. У других эрлов есть свои места ссылок, острова-тюрьмы.

Радгар проглотил остатки четвертого яйца и потянулся за хлебом и сыром, стараясь не намочить их. Есть в горячем пруду оказалось сложнее, чем он думал. Он не знал в мире ничего лучше, чем отправляться на фейринг с папой, у которого вечно находилось что-нибудь новое показать ему или какое-нибудь новое занятие, и он наслаждался бы каждой секундой этого необычного пикника, если бы не висевшее над ним черной тучей неизвестное наказание. Прости-прощай, Свеальм!

— Хильфвер далеко не худший из них, — сказал папа. — Он бывает порой совсем сумасшедшим, но никогда не будет грозить сильному человеку вроде Вульфвера. Дети и немощные, похоже, приводят его в ярость, но я знаю, что потом он искренне жалеет об этом. Он самый потрясающий заклинатель из всех, кого я знаю. Никто больше не умеет призывать духов стихий так, как он — в одиночку. Если мне нужны какие-нибудь особые заклинания, он всегда сумеет сложить их для меня. Он ничего не может поделать со своим безумием — а ты бы смог, если бы тебя искалечило так, как его? Еще его часто мучит жуткая боль.