Русь. Строительство империи 3 - Виктор Гросов

криками. Их стрелы впивались в щиты, иногда — в тела наших воинов. Я видел, как один из дружинников, получив стрелу в плечо, упал на колени, но тут же, через боль, поднялся и снова встал в строй.

— Смерть печенегам! — раздался чей-то крик, и его тут же подхватили десятки других голосов. — Слава князю Антону!

Я усмехнулся. Поддержка воинов была важна, но сейчас нужно было не ликовать, а думать, как выстоять. Осада могла затянуться надолго, а силы наши были не беспредельны.

— Добрыня, — я подозвал к себе тысяцкого. — Что с припасами? На сколько хватит?

— На неделю, может, чуть больше, — ответил тот, нахмурившись. — Если не обжираться, то и на две протянем. Но если что через западные ворота подведем еду, договоримся с купцами, они привезут караваны.

Я обвел взглядом город, раскинувшийся за стенами. Все это могло превратиться в руины, если мы не найдем выход.

Нельзя ждать, пока нас возьмут измором.

— Что предлагаешь, княже? — спросил Ратибор, стоявший рядом. — Вылазку?

Я покачал головой. Уже сходили.

— Слишком рискованно. Они уже будут наготове. Печенегов слишком много.

Нужно было искать другое решение. Нестандартное. Такое, которое могло бы переломить ход событий. Но что я мог сделать? Ответ не приходил в голову.

— Княже, — Добрыня тронул меня за рукав, — смотри!

Я проследил за его взглядом. На стене, ближе к западным воротам, возле моста суетились воины. Что-то происходило.

— Что там? — спросил я, подходя ближе.

— Посланцы из Березовки, — ответил один из дружинников. — С грузом.

Я протиснулся сквозь толпу воинов и увидел, как несколько человек с трудом разгружают возле княжеского терема тяжелые мешки.

— Что это? — спросил я, подходя ближе.

— Золото, княже, — ответил один из посланцев, кланяясь. — Радомир, староста Березовки, прислал. Велел передать тебе.

Золото? Сейчас? Вовремя. И что мне с ним делать?

Я окинул взглядом мешки, туго набитые, судя по всему, монетами. Золото из Березовки. То самое, которое должно было стать основой моего могущества, источником богатства и влияния. Еще бы знать как им распорядиться, чтобы отбиться от печенегов.

— Как вы сюда добрались? — спросил я, все еще не веря своим глазам. — Печенеги же…

— Обошли, княже, — ответил посланец, кряжистый мужик с обветренным лицом. — Радомир велел идти в обход, лесами, да болотами. Вышли к реке, там на лодках переправились на другой берег, а оттудова уже и до Переяславца рукой подать. С запада-то печенегов нет.

Я кивнул, оценивая находчивость Радомира. Молодец, не растерялся.

— Сколько вас? — спросил я.

— Десять, княже, — ответил мужик. — Все — проверенные люди. Радомир велел передать, что больше никого присылать не будет. Грит, будет укрепляться. Будет Березовку беречь, как зеницу ока.

И снова Радомир проявил мудрость. Березовка — мой главный козырь, наш золотой запас. Если печенеги доберутся до нее, нам конец.

— Верно говорит Радомир, — сказал я. — Передай ему, что я доволен его службой. И пусть держит оборону. — я обвел взглядом посланцев, — … останетесь здесь, а утром пойдете обратно.

Мужики поклонились и поблагодарили за заботу.

— Золото… — я снова посмотрел на мешки, — … перенесите в мой терем. Под охрану.

Я отдал распоряжения, и мужики, подхватив мешки, понесли их в город.

Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в багровые тона. Штурм постепенно стихал. Печенеги, видимо, поняли, что таким Макаром город не взять, и решили отступить, чтобы перегруппироваться и подготовиться к новой атаке. Или, может быть, они решили подождать темноты, чтобы попытаться прорваться в город под покровом ночи.

Я же, спустившись со стены, направился в свой терем. Нужно было привести себя в порядок, перевязать рану и, главное, обдумать сложившуюся ситуацию. Золото из Березовки давало мне призрачную надежду.

В тереме меня встретила Милава. Она, увидев мою окровавленную одежду, всплеснула руками.

— Княже! Ты ранен!

— Пустяки, — отмахнулся я. — Царапина. Принеси воды и чистые тряпки.

Милава тут же бросилась выполнять мое поручение. Я скинул с себя пропитанную потом и кровью одежду, сел на лавку. Усталость наваливается на меня свинцовой тяжестью.

Вскоре Милава вернулась с кувшином воды и чистыми льняными полотнами. Она осторожно обмыла мою рану, обработала ее каким-то целебным отваром и перевязала.

— Спасибо, Милава, — сказал я, чувствуя, как боль постепенно утихает. — Ты — мой ангел-хранитель.

Она улыбнулась, но в глазах ее застыла тревога.

— Княже, — сказала она, — что будет дальше? Печенеги ведь не отступят.

— Знаю, — вздохнул я.

Милава молча кивнула. Я попросил ее позвать военный совет: Добрыню, Ратибора, Илью, Степу, Веславу и Искру.

Вскоре в терем вошли члены моей команды. За их спинами валялись мешки с золотом.

— У нас есть золото, — я указал на мешки, — много золота.

Все присутствующие удивленно уставились на мешки. Там было не меньше сотни килограмм.

— Откуда? — спросила Веслава.

— Из Березовки, — ответил я. — Радомир постарался. Обошел печенегов и доставил золото в город.

— Вот это да! — воскликнул Ратибор.

— Да, — согласился я.

Я замолчал, собираясь с мыслями.

— Мы можем нанять войско, — сказал я, наконец. — Нанять наемников. Таких, которые смогут противостоять печенегам.

— Где их взять? — буркнул Добрыня. — Да и сколько времени это займет? Печенеги могут начать новый штурм в любой момент.

— Знаю, — кивнул я. — Времени у нас мало. Потому и позвал вас. Какие предложения?

Я обвел взглядом своих соратников. Все они смотрели на меня с тревогой.

— … Давайте решим, сколько мы можем потратить на наемников. И где их искать.

Мы склонились над картой, обсуждая возможные варианты. Время шло, а решение все не приходило. Наемники — это была слишком долгая песня. Я нутром чуял, что мы не успеем.

Не хватит нам времени, чтобы собрать достаточно сильное войско, способное противостоять орде Кури. Да и где искать этих наемников? Рассылать гонцов во все концы? Ждать, пока они соберутся, пока договорятся об условиях, пока доберутся до Переяславца?

— Княже, — Добрыня оторвался от карты, его лицо было хмурым. — И все же, боюсь, с наемниками мы не успеем. Печенеги ждать не будут.

Я тяжело вздохнул. Добрыня был прав. Слишком много «но». Слишком много рисков.

Мы снова погрузились в молчание, каждый думал о своем. Ситуация казалась безвыходной.