Грехи Матери - Роберт Дж. Хейс

Но вернемся к аббанам. У нас их не было, или было недостаточно, чтобы создать хорошую какофонию. У наших соседей на юге, в Торе, было много какофоний. Они были достаточно богаты аббанами, и во многих их тавернах подавали стейки из аббанов. Вероятно, мне следует отметить, что этот Тор был назван в честь старого Джанторроу. Города, который я сожгла дотла после того, как напустила на него чуму зомби. Того самого города, население которого первым назвало меня Королевой-труп, по улицам которого меня однажды протащили в цепях, и жители которого швыряли в меня камнями, гнилыми овощами и дерьмом. Они умоляли Араса Террелана выпотрошить меня и показать мое тело. Можно с уверенностью сказать, что, несмотря на нашу относительную близость, у жителей Тора и моего королевства были сложные отношения.

Я выбрала цель. Я возглавила рейд. Мы прокрались через границу в Тор, избили до полусмерти нескольких пастухов, а затем сбежали с парой дюжин аббанов, в основном самок. Никто не погиб. Я убедилась в этом, хотя это не имело значения.

Тором управлял совет, а не монарх — мудрая система правления, если хотите знать мое мнение, — и через несколько дней мы получили их ответ. Я не знаю, как им удалось проскользнуть мимо моих постов и шпионов Имико. Я была в нашей тренировочной пещере со своими детьми, обучая их. Ну, я обучала Триса основам некромантии, в то время как Джозеф, в одном из своих светлых состояний, учил Ви чему-то о биомантии, хотя я понятия не имею, чему. Сирилет наблюдала за происходящим, как часто делала Сирилет. Когда я спросила ее, не хочет ли она узнать что-то конкретное, она просто покачала головой и продолжила наблюдать, обдумывая увиденное прежде, чем двигаться дальше.

Из темноты вылетел арбалетный болт. Он почти попал в цель, но в пещерах Йенхельма бывают странные ветровые потоки. Проклятый болт прошел низко и вонзился в мякоть моего бедра, сбив меня с ног и вырвав из меня крик боли. Я едва успела поднять руку и создать кинетический щит, чтобы остановить следующий, который, я уверена, попал бы мне в голову. Он был отброшен моим барьером и упал на землю.

Я крикнула своим детям, чтобы они убегали. Никто из них этого не сделал. Храбрые дураки. Почему они, черт возьми, просто не убежали? Полагаю, это тоже моя вина. Я научила их драться. Я помню, как с трудом поднялась на ноги, услышав крики и лязг стали о сталь в темноте. Полдюжины одетых в черное воинов с обнаженными мечами бежали прямо на меня. Трис и Ви воздвигли свои собственные кинетические щиты, когда из темноты, за пределами света наших фонарей, вылетел еще один залп болтов.

Ви даже не вскрикнула. У нее не было ни малейшего шанса. Моя приемная дочь никогда особо не умела сражаться кинетическим оружием. Ее щит был слабым. Арбалетный болт пробил его и вонзился ей в грудь, бросив ее на пол. Она не пошевелилась. В свете фонаря блеснула кровь. Трис закричал. Это был крик не боли, а ужаса, чего-то настолько непостижимого, что этого нельзя было допустить.

Моя ярость всегда была ужасной вещью. Бывают моменты, когда она охватывает меня так сильно, что все чувства улетучиваются, оставляя лишь раскаленный туман, сквозь который не может пробиться ни одна мысль, кроме неутолимого желания так же страдать, как я. Ни одному из нападавших не удалось выбраться из пещеры, и к тому времени, как я закончила, я была перепачкана их кровью. Этого было недостаточно. Этого никогда не будет достаточно. Не за то, что они у меня отняли.

Когда я закончила убивать, то обнаружила, что пропустила одного из нападавших. Слишком увлеченная яростью, в красном танце, я не заметила, как он крался в темноте. Он был высок и широкоплеч, как медведь, и держал в руках огромный топор, который я бы с трудом смогла поднять. Он вынырнул из темноты и помчался к Сирилет. Я видела, как он бросился на мою дочь, занеся топор для удара. Он был слишком далеко, Сирилет стояла между нами. Я ничего не могла поделать, кроме как поднять руку, закричать на него, умолять его не делать этого. Конечно, он был глух к моим словам. Он только что видел, как я убивала его товарищей, и сам решился на убийство девятилетней девочки. Такие люди не прислушиваются к словам. Люди, готовые убивать детей, делают это не ради королевы, страны или какой-либо другой якобы благородной цели. Они делают это, потому что хотят. Потому что им нравится убивать. Потому что они гребаные монстры, готовые убивать детей.

Сирилет обернулась в последний момент и увидела, что приближается ее смерть. Другой ребенок, возможно, закричал бы, попытался убежать, умоляя сохранить ей жизнь. Но не моя дочь. Она столкнулась с мужчиной лицом к лицу, подняла руку и раздавила его.

Я не видела никого с таким уровнем контроля над кинемантией со времен Железного легиона. Она схватила мужчину кинетическим вихрем, который давил на него со всех сторон. Воин, должно быть, был тяжелее ее раза в четыре, и все же Сирилет не двигалась. Она остановила его атаку и подняла его с земли с помощью своей магии. Как я уже говорила, в игру вступили силы. Кинетические силы. Импульс от его удара не исчез, но Сирилет его поглотила. Она подняла его с земли, чего она не могла бы сделать, если бы не использовала кинематику не только для того, чтобы раздавить мужчину, но и для того, чтобы противостоять его весу. В любой другой день я бы остановилась и изумленно уставилась на это проявление контроля и силы, которые затмевали мои собственные.

Но моя дочь все еще была в опасности.

Я бросилась к ней, наблюдая, как она усилила хватку. Мужчина закричал, когда его рука треснула, как щепка; звук был настолько отвратительным, что я навсегда его запомнила. Да, при мне и раньше ломали руки, как чужие, так и мою. Но в этот было все по-другому, потому что это была моя дочь. Она убивала человека. Кровь брызнула из его сломанных конечностей, кости прорвали кожу, мышцы и плоть. Я не могла этого допустить. Сирилет была не мной, не должна была быть мной. Она была слишком молода, чтобы стать убийцей. Я подбежала к ней, уже держа в руке источникоклинок, взмахнула им и обезглавила мужчину, прекращая его мучения. Сирилет еще мгновение удерживала его в