"Попаданцы" Карибского моря - Наталия Курсанина

«Ладно, упокой, Господи, душу Колдера. Этого кретина… — И мысли полковника снова вернулись к более насущным делам. — Так что плантаторы смогут против нас выставить кроме местных макак с древними самопалами? По словам этих сбежавших трусов, у них там есть пара сотен достаточно неплохих стрелков… ну, Дебре-то тоже отлично стреляли (кретин Колдер свидетель). Помогло им это? У меня же — почти две тысячи человек (тут он сильно преувеличил, бойцов у него было — тысячи полторы, не больше), четыре новеньких „гатлинга“ и, кроме пушек Гочкиса, две эти новомодные динамитные плевалки Симса-Дадли. Да, и если этого не хватит, чтобы переловить всех разбежавшихся чернозадых обезьян, то я еще смогу использовать и местных — ха-ха! — „патриотов“. Они, конечно, такие же макаки… но это — наши макаки! Так что надо бы все здесь побыстрей заканчивать и возвращаться обратно в Гавану — за премией! И к относительно чистым сеньоритам…».

Митчелл ошибся. Дважды. И один раз — угадал. Правильная догадка ничем ему не могла помочь, а вот ошибочные рассуждения привели к гибели. И не его одного. Из полутора тысяч наемников Картеля выжили только те, кто вовремя сообразил что к чему и притворился трупом. А потом сразу же сдался…

Во-первых, он решил, что все серьезные бойцы врага — это две сотни стрелков, что в каждом конкретном случае громили охрану плантаций. Выводы его были сделаны из неверных предпосылок. Просто дело в том, что посылать больше двухсот человек для атаки плантации не имело смысла! А ошибся он примерно раз в пять. К этому дню только в батальоне майора Хартмана уже собралось почти шестьсот человек. Драгун в эскадроне капитана Бишопа — больше сотни. Чуть меньше сотни «Смертников». Сорок восемь ирландцев — к О'Лири присоединился еще десяток его земляков. Плюс «группа быстрого реагирования» и артиллерийская батарея Джона Дугласа (уже капитана) — восемь пушек Гочкиса, которые он сумел привести в нормальное состояние. Сотни две новоприбывших, пока что проходящих подготовку в «Тихой Гавани», и больше четырех сотен «зуавов», охранявших обе базы, в бою не участвовали. А «охрану» захваченных плантаций, набранных из бывших работников с плантации Дебре и вооруженных чем попало, местных пеонов, просто не удосужились посчитать…

Во-вторых, он думал, что местные повстанцы — союзники… ну, до определенного момента так оно и было. Только вот ни Эрк, ни Киборг, ни Миледи, ни (тем более!) падре Франциско все это время отнюдь не страдали фигней. Все отряды «патриотов» в округе (а особенно — их командиры) были очень тщательно, с применением всех доступных средств, обработаны и в один солнечный апрельский день почему-то вдруг перестали быть сторонниками янки (те «капитано» и «команданте», которые этого по каким-либо причинам не захотели, просто перестали быть). Теперь все они стали сторонниками Карибской Конфедерации (хотя мало кто из них понимал, что это, в сущности, такое). Местного повстанческого «генерала» вместе с его охраной, американским штабом и их походными любовницами ирландцы, специально вызванные Эрком для этой «охоты на звездатую дичь», застукали ночью на одной из пока еще не захваченных плантаций Картеля. Блокировали их в доме и не пожалели динамита. Патронов они тоже не пожалели. Не ушел никто…

А не ошибся Гарри в том, что кто-то из клана Дебре уцелел. Как раз в тот самый момент, когда ход мыслей полковника переключился с предстоящей, не очень сложной, по его мнению, военной операции на «относительно чистых сеньорит из Гаваны», двое уцелевших Дебре поймали его в перекрестье оптических прицелов. От крутого холма, на котором Поль с Анри заняли позицию, до цели было чуть меньше двухсот метров. Ветра не было вообще. Промахнуться в таких просто идеальных условиях — стыдно! «Давай-ка, братишка, — шепнул Анри Полю, — вместе, на — раз, два, три!». Две тупоносые пули с крестообразными надрезами (Дебре конвенций не подписывали) попали Митчеллу в живот (как и покойному «кретину Колдеру»). Целились в грудь, но вообще-то стрелкам было всего по шестнадцать лет.

Это послужило сигналом. Из окопов, вырытых на склонах протянувшейся вдоль дороги гряды холмов, сухо и метко защелкали карабины конфедератов. В колонне не очень-то увлекавшихся дисциплиной, да еще и утомленных многочасовым переходом под лучами палящего солнца солдат Картеля поднялась паника. Все усилия офицеров и сержантов навести порядок немедленно засекались и пресекались тремя десятками снайперов (Эрк все-таки решил ставить оптические прицелы на каждый двадцатый Kar.98 лучшим стрелкам). Попытка использовать в бою «гатлинги» закончилась так же плачевно. Ну, а когда заместитель Митчелла, укрывшись от пуль за стальной тушей орудия, попытался командовать оттуда, в затылок ему воткнулась черная арбалетная стрела. Это Лейт, которая «свила себе гнездо» в густой кроне высокого дерева, растущего на краю леса с противоположной от гряды стороны дороги, решила, что пора и ей «вставить свои пять копеек» в творящийся бардак…

Наемники Картеля, за деньги готовые убивать, а не умирать, сообразили, наконец, что на дороге им не светит ничего, кроме солнца. И, беспорядочно стреляя куда-то в сторону холмов, покатились от них подальше — куда глаза глядят. У основной массы пехоты, шедшей в середине колонны, глядели они в лес, благо до него было-то всего метров пятьдесят-шестьдесят по открытому пространству. Конный авангард, почти не тронутый пулями — конфедераты били в основном по пехоте, — рванул вперед так, что только подковы над дорогой засверкали. Двигавшиеся в арьергарде артиллеристы и обозники решили, что «лучший вид защиты — это отступление». И дружно, бросая свои орудия, телеги и вообще все, что мешало быстро бежать, со всех ног и изо всех сил устремились туда, откуда пришли. Первая фаза боя, а точнее — хорошо организованной засады, завершилась. Ко второй фазе — все было уже готово.

Эрк вообще-то не любил детального планирования. Одной из его любимых цитат было: «Ни один план никогда не выдерживает столкновения с реальностью!», и эта нелюбовь была широко известна. Гораздо меньше людей знали о другой его любимой фразе: «Без продуманной схемы действий — никакого дела начинать не стоит!». А еще он старался НИКОГДА не пускать никакого дела на самотек, но ВСЕГДА при этом, как можно более тщательно, подобрать исполнителей: «Кадры решают все!». Схему этой самой засады, кстати, разрабатывал он…

Первой, едва двинувшись в избранном направлении, нарвалась пехота, уже и так потрепанная, на пулеметный и автоматный огонь из хорошо замаскированных окопов на опушке леса. Что такое кинжальный огонь по бегущей толпе… у видевших это обычно нет слов — только одни выражения…

Вторым пунктом повестки дня стала летящая во весь опор кавалерия. Летела она недолго. Только и успела, что завернуть за холм. А там ее уже ждали… невозмутимый капитан Дуглас и его пушки. Залп картечью — в упор! Тех, кто каким-то чудом сумел уцелеть, добили драгуны. Из карабинов…

Арьергард, быстро перебирающий ногами по дороге, достался, если можно так сказать, — на десерт «Смертникам». Хоровод всадников в черном закружился вокруг тяжело дышащих беглецов. Обозники и артиллеристы, увидев их, сбились на дороге в тесную кучу и схватились за револьверы…

Ох, не случайно череп на эмблеме держал в зубах сигару! У каждого из кабальеро, когда они редкой цепью выезжали из леса, в зубах тоже была сигара. «Смертники» поджигали от вспыхивающего на ее конце огонька фитили динамитных шашек (ну, а к каждой шашке, наверное из эстетических соображений, прикручены были подковные гвозди… где-то десятка два). Небрежный взмах руки, и «подарок» летит в толпу, оставляя за собой тоненькую струйку дыма. Выживших после почти что сотни этих «подарочков» тоже добили. Из жалости…