Конец соглашения - Ари Мармелл

— Защита Скрытого бога никогда не была глупой выдумкой, дурак. Жаль, что тебе пришлось узнать это таким путем.

Она встала и вернулась к страже, оставив бывшего друга и союзника ругаться и плеваться от гнева и страха.

Шинс снова бежала быстрее, чем могли люди, она упала на колени, отклонилась и проехала по коридору, минуя огонь пистолей. Она юркнула за баррикаду и под руками первого ряда, раня ноги там, где пробегала.

Она вскочила посреди них. Она схватила одного из искателей за пояс и воротник, направила его голову — с помощью Ольгуна, конечно, — в потолок.

Те, кто еще стоял, повернулись к ней, враги наступали и сзади, желая ее крови.

Конечно, в том и была идея. Они сосредоточились на ней, и последняя группа часовых не следила за коридором, откуда она пришла.

Виддершинс улыбнулась, бросила рапиру и прыгнула. Ее правая ладонь и нога прижались к стене, левые — к потолку. Даже с помощью божества это положение было неловким, ей не хватало настоящей поддержки, и она могла продержаться лишь пару секунд.

Но этого хватило, чтобы Ренард и стражи с ним выстрелили без помех по искателям.

Выжившие воры мудро подняли руки.

Шинс спрыгнула на пол, приземлилась, рисуясь, на рукоять меча носком сапога. Она развернулась, подцепила оружие, и оно взлетело в дюймах от ее груди, где она взяла его так ловко, словно его просто протянули ей.

— Не знаю, — отметил Ренард, подходя к ней, — была ли необходимость в последнем.

— Это должно остаться тайной жизни, — она указала на дверь кивком, посмотрела на друга, а потом на отряд солдат, с которыми встретилась до этого. — Все готовы?

Кивки и поднятое оружие были ее ответом.

Она открыла дверь в комнату Скрытого лорда.

Виддершинс привыкла видеть комнату в дыму, и она не сразу поняла, что так уже не должно быть. Что дым был темнее, что воняло горелой плотью, а не благовониями Скрытого лорда.

Дым поднимался из скрытого люка, по которому Ренард сбежал от Лизетты месяцы назад. Стражи ждали внизу с мушкетонами, и место было пропитано маслом. Им приказали, что, если кто-то будет идти из того проема, не крича нужную фразу, нужно поджечь масло и стрелять по всему пространству. Такое даже Лизетта с ее дарами не должна была миновать.

Но позже, внимательно все осмотрев и допросив выживших, Шинс и остальные узнали, что случилось. Безумная женщина использовала тела своих людей, чтобы подавить огонь, прикрыть себя от обстрела. А потом она приблизилась на расстояние клинка, и у солдат не было ни шанса.

Но это Шинс узнала потом. А пока она знала лишь, что, что бы они ни делали, Лизетта все равно смогла сбежать от них.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Солнце дважды встало и село с рейда на гильдию искателей, и в городе воцарился удивительно управляемый хаос.

Суды Давиллона были полны воров, которые утверждали, что их арестовали незаконно, стражей и аристократов, заявлявших обратное, и судей, которые точно жалели, что выбрали для себя такую работу.

Меньше дома, особенно те, что были вовлечены в схему Лизетты, держались вместе и ждали, какая судьба выпадет им. О, они бросали вызов закону и традициям, по которым Беатрис Лючень взяла власть, но они делали это тихо. Солдаты их Домов оставались в домах, сторожили на случай атаки, но не нападали сами. Главы домов не выходили, даже не приближались к окнам. Со стражей и крупными Домами против них — и примером в виде Дома Риттье — никто не высовывал головы и не хотел рисковать.

А крупные Дома? Они не были рады напряжению. То, что их интересы и Лючень совпали, не гарантировало, что так будет на следующей неделе или в следующем месяце. Аристократы этих линий заключали союзы, укрепляли дела и работали над тем, чтобы они были достаточно сильными и уверенными, чтобы пережить грядущее.

Они знали — и все в Давиллоне думали об этом — что следующий ход был за герцогиней. И курс Домов, будущее всего города зависело от одного вопроса.

Теперь опасность была подавлена. Вернет ли она власть благородным Домам Давиллона? Или она будет править сама, как было в Галиции раньше?

Вопрос был хорошим, и он мог привести к изменению законов.

Жаль, что ответа на вопрос не было.

В простой ночной рубашке — без пышных платьев, брони корсета и высокого парика — Беатрис Лючень уже казалась старой. Все еще величавая, с железной спиной и взглядом острее рапиры, но старая. И она знала это, хоть и не признавалась вслух.

Она сидела на мягком диване, обитом красным бархатом, подушки были такими пышными, что напоминали династию откормленных гусей. На ее коленях лежала тяжелая книга законов и истории, одна из многих, с которыми она советовалась в последние дни. И, как и в остальных, ответы в ней были размытыми и неточными. У нее не было сил подняться и вернуть книгу на одну из десятка полок ее большой библиотеки, так что она опустила руки поверх тома, постукивала по нему пальцем и смотрела в пустоту. Фонарь на столике у дивана жадно допил масло и стал дымить и угасать, наполняя комнату тенью и кислым запахом.

Ниже. Меньше. Тусклее. И остался уголек на конце фитиля, и герцогиня задремала.

А потом вспышка, такая яркая, будто встало солнце. Лючень скатилась с дивана, крича, закрывая рукой лицо, и тогда она поняла, что жара не было. В комнате не было огня.

Нет, ее все еще озаряла одинокая лампа. Щурясь, ожидая, пока глаза привыкнут, герцогиня поняла, что там остался все тот же уголек! Уголек почему-то озарял теперь всю комнату, отбрасывая резкие тени на стены и полки.

И с этим светом пришел сильный запах конфет и корицы.

Лючень заставила себя подняться на дрожащих ногах. Щурясь, она щупала руками, пока не нашла стилет и маленький пистоль на столике рядом с яркой лампой.