Слуга оборотней - Андрей Дашков

Несмотря на свою молодость, Олимус был прекрасно осведомлен о порядках в монастыре. В частности, он знал, что ворота запираются на ночь, превращая внутренний двор в достаточно труднодоступное место. Поэтому он не стал тратить время на бесполезные попытки и направился прямиком в ткацкие мастерские, где раздобыл длинную прочную веревку. Потом с непонятно откуда взявшейся расчетливостью посетил трапезную и набил живот остатками ужина, а полотняный мешок – вяленым мясом и хлебными сухарями.

Прокравшись через уютное монастырское кладбище, он оказался во фруктовом саду, где едва не столкнулся с аббатом Пебалем, прогуливавшимся под звездами и погруженным в благочестивые размышления. Если Пебаль и заметил фигуру послушника, метнувшегося в кусты, то не придал этому значения.

Олимус проводил взглядом его спину. Рука мальчика все еще сжимала клинок, и он на какое-то мгновение вдруг ПРЕДСТАВИЛ, что снова может пустить его в ход.

Это было похоже на наваждение; он тотчас же испугался собственных мыслей. В конце концов, настоятель не сделал ему ничего плохого…

Олимус почувствовал чье-то присутствие за своей спиной. Резко обернувшись, он увидел белую руку с длинными изогнутыми ногтями, висевшую в темноте. Полупрозрачное запястье постепенно растворялось в воздухе.

Он узнал эту руку, и его спина покрылась холодным потом. Потом рука Стервятника исчезла бесследно и вместе с нею исчезло преступное желание Олимуса, исчезла жажда крови…

Дождавшись, когда Пебаль скроется из виду, мальчик выбрался из своего укрытия и побежал в сторону служб, размещавшихся под южной стеной, которая в том месте была и самой низкой. Здесь он воспользовался лестницей, чтобы взобраться на крышу травохранилища (при этом он вспомнил о Воросе и не смог удержаться от улыбки), а оттуда – на внешнюю монастырскую стену, имевшую около двух шагов в ширину.

Обвязав веревку вокруг столба, поддерживавшего навес, Олимус сбросил вниз мешок с едой и кинжал, – клинок со звоном ударился о камни. Потом стал спускаться в темноту на свой страх и риск, даже не зная, достанет ли веревка до земли.

Он завис на высоте второго этажа, упираясь ногами в отвесную стену и держась за измочаленный конец веревки. Он долго не решался прыгнуть в темноту – со сломанной ногой ему не удалось бы уйти далеко. Он не знал, каким может быть наказание за убийство монаха, но вообще не хотел быть наказанным…

Никто не посвящал его в таинство Превращений. В отличие от отпрысков благородных семейств у него не было личного учителя магии или старшего в роду – того, кто постепенно развил бы в нем рискованные свойства, способные не только спасти в безнадежной ситуации, но и существенно укорачивающие жизнь. Церковь никогда не приветствовала Превращения, а о практике в монастыре шуремитов не могло быть и речи.

Поэтому Олимус некоторое время был беспомощен. Потом вдруг почувствовал, как кто-то невидимый тянет его вниз. Темнота под ним была слишком уж плотной. Излучение Люгера пронизывало все вокруг. Какая-то птица жутко закричала из-за звезд, и мальчик разжал руки.

Ему отчаянно хотелось выжить. Сжавшись в ожидании удара о землю, он падал, омываемый струями ночного воздуха. И вдруг развел руки в стороны… Падение длилось не более секунды. Когда пустота в его голове снова начала заполняться, он обнаружил, что мир изменился, распавшись надвое.

Вокруг рассеивался какой-то дым, и сквозь него проступали искаженные линии стены, покосившееся небо, с которого исчезли звезды, качающиеся деревья и выпуклая земля. Сотни интенсивных запахов и звуков буквально раздирали на части его внимание…

Повинуясь неведомому инстинкту, он изменил положение своего тела раньше, чем успел осознать это, и все резко перевернулось у него перед глазами.

Черный котенок величиной с зайца мягко приземлился, несмотря на опутавший его бесформенный кокон одежды. Олимус припал к камням, прижав к голове остроконечные уши, и замер, свыкаясь с самыми необычными ощущениями в своей короткой жизни.

Он вспомнил мгновение, предшествовавшее превращению, – мгновение, когда метаморфоза уже не зависела от его желания и стала неизбежной. Таинство открылось ему под угрозой падения. Его сознание было подготовлено к этому долгими бдениями наедине с призраком, хотя Олимус и не понимал этого.

Теперь он видел в темноте несравненно лучше, чем человек, и стал гораздо подвижнее. Его гибкое кошачье тело оказалось совершенным и чувствительным к легчайшим прикосновениям. Он выпустил и спрятал свои острые когти, поиграл хвостом. Густая черная шерсть согревала его, и он не почувствовал себя обнаженным даже тогда, когда выпутался из одежды.

И все же ему предстояло обратное превращение. Он хотел завладеть оружием и иметь запас еды на несколько суток. В монастыре он получил кое-какое представление о географии. Он решил идти на запад, к берегу моря и большим незнакомым городам. На самом деле его целью был Скел-Могд, но Олимус еще не подозревал об этом. Тем не менее, прекрасно ориентируясь в теле кошки, он выбрал направление и наметил ориентиры.

Темного котенка, притаившегося среди камней, окутало дымное облако. Густой дым столбом поднялся в небо, а на его месте остался сидеть голый мальчик, поспешивший натянуть на себя брошенную одежду.

Превращение в человека удалось ему легко и уже не было таким ошеломляющим. Олимус учился быстро. К тому, что за это удовольствие придется заплатить годами жизни, он пока еще относился довольно легкомысленно.