Загадка тауматургии - Виктор Борзов

Сэмюэль закрепил насадку на прессе, положил пластину под него и энергично закрутил вентиль двумя руками. Когда белый камень встретился с металлом, из под них вырвались клубы серого дыма.

Пластина умоляюще постанывала и шипела под высокой температурой насадки. Но пресс плотно держал обоих в крепких объятиях.

Парень отсчитал двадцать секунд и закрутил вентиль в другую сторону, разлучая жаркую пару.

— Одной насадки хватает на десять заготовок! — прокричал он. — После нанесения ее нужно остудить!

Зажав пластину длинными клещами, погрузил ее в ванночку, наполненную маслом.

— И помните, — вдруг из пузырящейся жидкости с ревом вырвался столб красного пламени, — ... никогда не стойте над маслом!

— Я так один раз брови спалил! — хохотнул Дерек.

— Тогда у вас еще не было бороды.

— Повышаю ставки!

Парень усмехнулся и повернулся к новичкам.

— В последнем ряду есть свободные станки. Если будут вопросы, подходите. Все понятно?

Трое новичков кивнули в унисон.

▪ ▪ ▪

Графство сотрясали удары колокола, знаменуя наступление шести часов вечера. Парень несся на велосипеде по дороге, освещенной только уличными лампами и фонарями других людей. Солнце давно зашло за незримый горизонт, погрузив Пейлтаун во тьму.

Прохожих почти не было. В графстве почти все пользовались велосипедами. Из-за плотного смога часто вспыхивали болезни. Эпидемии накрывали Пейлтаун раз в десятилетие. Часть жителей погибала, освобождая места для приезжих из ближайших бароний. Животные умирали как мухи. Поэтому ни извозчиков, ни домашних любимцев в графстве не водилось.

Сэмюэль свернул на первом повороте на улицу Тирова.

Мягкий оранжевый свет уличных ламп вытачивал из тьмы и смога силуэты причудливых построек. Острые козырьки закрытых ларьков, волнистые изгибы палаток. Торговый район радовал глаза разнообразием. Не только товаров, но и видов. Здесь редко встречались скучные прямоугольные дома, потому что торговцы старались завлечь мимо едущих людей.

Он остановился перед невысоким домиком с треугольной крышей. Нарисованные зеленые лозы обвивали каменные серые стены. Плоские растения заползали на черепицу крыши, где сплетались в плотные узлы, чтобы затем взорваться букетом разноцветных пятен. Табличка над дверью гласила: «Зеленая лавка миссис Нотовой».

— Добрый вечер, Сэмми, — поздоровалась пожилая дама, когда парень зашел внутрь. Миссис Нотова была низкой старушкой с завязанными в пучок седыми волосами. Насколько знал парень, ее внук работал на заводе в Сборочном цехе.

Сэмюэль ответил обыденным приветствием.

— Как обычно? — спросила она.

— Конечно, — кивнул парень и подошел к стойке.

Старушка исчезла в темном проходе. До Сэмюэля донесся скрип открывающегося деревянного ящика.

— Сорок нилов, — сказала миссис Нотова, ставя перед парнем баночку синей мази.

— Сорок? На прошлой недели же было двадцать четыре?

— Налоги, — прохрипела старушка.

— Сделаете скидку? — прикусил он губу. У парня не было таких денег. Зарплату Сэмюэль получал в конце недели, а сейчас в его кошельке лежало не больше тридцати медных нилов, отложенных на еду и мазь. — Как постоянному покупателю?

— Все графство — мои постоянные покупатели, — возразила она. — Мне жаль, Сэмми. Могу предложить другое лекарство.

Миссис Нотова дрожащими руками убрала со стойки мазь.

— Сколько?

— Всего двенадцать. Появилось совсем недавно. Погоди.

Спустя минуту старушка вернулась с баночкой зеленых таблеток. На стекле виднелась наклеенная пожелтевшая бумажка с надписью: «Камендин».

Сэмюэль вытащил из кармана свернутый льняной мешочек и высыпал двенадцать медных монет с портретом третьего императора.

— Принимать два раза в день, — произнесла миссис Нотова на прощание. — Спокойных грез, Сэмми.

▪ ▪ ▪

— Как день, Сэмми, — спросил отец, когда парень грохнулся за стол на кухне.

Дэнни сидел напротив, читал свежий номер Пейлтаунского Вестника. Местной газеты.

— Ничего нового, — отмахнулся он. — Что пишут?

— Столичные астрологи предсказали неделю ливней на Ненском высокогорье... Водоносам следует остерегать необдуманных решений и повременить с...

— Что-то еще? — устало проворчал Сэмюэль.

— Конечно, — улыбнулся Дэнни. — Смерть от тауматургии, смерть от тауматургии, старик вспомнил свою прошлую жизнь и назвал себя первым императором и... О! Смерть от тауматургии!

Парень фыркнул. В газете всегда на первые полосы выходили яркие описания смертей от «греховной» тауматургии так же, как описания казней выживших практиков. Временами они соседствовали со статьями о могуществе императора и высшего дворянства.

«Герцог Рузов связал чудовище, убившее сотни крестьян», «Император заморозил озеро, спасая жителей юга от жары»... Обычный люд погибал от тауматургии, а герцоги и император спасали