Мефодий Буслаев. Ожерелье дриады - Дмитрий Емец

Эссиорх заглянул ей в глаза и понял, что она врет, причем нетолько ему, но и себе. Эта молодая женщина целиком была во власти мрака. Ееэйдос, вроде бы пока и не проданный, был окружен им точно вязким тестом. Ниодин луч не смог бы сейчас к нему пробиться.

– Значит, плохо просили, – сказал он устало,заранее зная, что его не услышат. – Иногда человек как будто говоритправильные слова, но на самом деле науськивает. Порой и «люблю» можнопроизнести так, что тебя выбросят в окно… Ну все, пошли!

– Куда?

– Вначале на кухню. Возьмем какие-нибудь консервы…шпроты.

Женщина презрительно дрогнула бровью. Сопротивляться она непыталась. Была умна и понимала, что не поможет.

– Украсть хотите?

– Это не мне! – сказал Эссиорх жестко. – Этовам.

К даме он насилия применять не стал и ограничился тем, чтозапер ее в туалете. Перед тем как выйти из туалета, он выстроил консервы в ряди деловито осмотрел дверь. Дверь была крепкая и замок надежный. Потом онотсоединил от телефона аккумулятор и сунул его в карман.

– В жизни каждого человека бывают дни, когда он долженпобыть в одиночестве и пересмотреть свои прежние ценности. Воды в унитазномбачке сколько угодно, и все время набирается новая. От жажды вы не умрете.Через недельку я пришлю кого-нибудь вас открыть, – сказал он.

– Меня откроет муж!

– Сомневаюсь. Он отправляется скалывать лед всоответствующие широты. Российские ледоколы старые, не справляются. Им надопомогать.

Телепортировав мычащего супружника, куда он обещал, иснабдив его ломом и ватником, Эссиорх вернулся к девочке. Она по-прежнемусидела на стуле, покорно свесив руки. Само повиновение: сказали стоять – стоит,сказали сидеть – сидит. Только бы не делали больно. Городской ребенок,бледно-зеленый и тощенький, как одуванчик, пробившийся между камнями сырогодвора.

– Как тебя зовут? – спросил Эссиорх.

Ответа он не ожидал, но неожиданно получил его:

– Алися.

– Алиса?

Девочка замотала головой.

– Алися. Говоли плавиля! – сказала она недовольно.

– Лариса? – повторно рискнул Эссиорх.

На этот раз оказалось в точку.

– Хочешь пойти со мной?

Девочка молчала, разглядывая его.

– Улять? – уточнила она.

– Гулять, – согласился Эссиорх. – Тольковначале пошли покажешь, где твоя комната! Нужно собраться.

Во дворе Эссиорха уже ждали. У подъезда рядом с егомотоциклом стоял красный поцарапанный «Иж» с коляской. Вокруг «Ижа», изредказадумчиво пиная его переднюю шину, прохаживался байкер по фамилии Баснецов. Отизвестного художника он отличался одной буквой и родом занятий. Баснецов был сорокалетнийхолостяк, толстый, как подушка, и настолько же добрый. Рыжая борода росла унего радостными клочьями.

Это ему Эссиорх звонил по дороге. Баснецова не пришлось дажебудить. Ночами он не спал, а неторопливо ездил по улицам и проспектам в облакебензина, постреливая барахлящим выхлопом. Выше восьмидесяти его «Иж» неразгонялся, но Баснецову выше и не надо было.

Спал он днем, на службе. Труд Баснецова располагал кздоровому сну. Работал он системным администратором на складе чугунных изделий,где стояли всего три компьютера. Ломались они только тогда, когда кто-топроливал на процессор кофе или садился на клавиатуру.

Эссиорх подошел и посадил девочку в коляску. Из коляскипахло арбузными корками. Шелестела упаковка давно съеденных орешков, сухарикови шоколадок. Баснецов был культурный байкер. Мусор на улице он не выбрасывал, ашвырял его к себе в коляску, где он скапливался месяцами.

Оказавшись в коляске, девочка повела себя целеустремленно.Первым делом она угнездилась на сиденье так деловито, будто всю жизнь только иделала, что ездила в коляске. Затем протянула руки к шлему. Шлем у Баснецовабыл такой же древний, как и «Иж». Даже, возможно, древнее.

Баснецов посмотрел на девочку с любопытством.

– Как называется эта марка двуногого мотоцикла? –спросил он.

– Лариса, – ответил за девочку Эссиорх.

– Ребенок не промах! Соображает! – произнесБаснецов одобрительно. – Это тот, которого ты изъял? И чей он теперь?Твой?

– Не угадал. Твой, – любезно сказал Эссиорх.

Баснецов дружелюбно ухмыльнулся.

– Ты что, опух? – поинтересовался он.

Эссиорх, однако, не считал, что он опух. Он взял громаднуюисцарапанную клешню Баснецова, которой тот без ключа подтягивал «ижевские»гайки, и потряс ее.

– Мои поздравления! Ты стал отцом! – сказал он.

Баснецов заволновался. Он не то чтобы нервничал, нопостепенно терял чувство юмора.

– Издеваешься?!

Эссиорх с ним не согласился.

– Тебе сколько лет? – спросил он.

Добрый лоб Баснецова опечалился морщинами. Своей внешностьюон никогда не был озабочен, а с ней вместе и возрастной арифметикой.

– Сорок, кажись. Или больше? Нет, сорок.

– Чудесный возраст для отцовства! – одобрилЭссиорх. – Пора понемногу раскачиваться. Или теперь, или никогда.

Баснецов перевел мученический взгляд с Эссиорха на девочку иобратно. Лариса выудила из коляски разводной ключ и, экспериментируя, пыталасьзажать себе палец на ноге.

– А документы всякие? На детей же документы нужны.Свидетельство о регистрации, технический паспорт и всякое такое! –радостно воскликнул владелец «Ижа».

Ему казалось, что он подыскал веский аргумент.

– Минутку! – сказал Эссиорх.

Рука потянулась к «молнии» на кожаной куртке. Лицо Баснецовавытянулось. Эссиорх достал из внутреннего кармана сложенную вдвое папку-файл.

– Тут все документы, – проговорил он. – Дажефамилия в свидетельстве о рождении твоя. Привыкай, папашка! У тебя куча лишнихсил! А ничто так не уничтожает человека, как лишние силы, если они раходуютсябестолково.

Баснецов с сомнением разглядывал бумажки на свет.

– Подделка? Нет? А говорил, что техосмотр на «Иж»сделать не можешь! – произнес он с негодованием.