Поход клюнутого - Сергей Чичин

— Возвращайтесь в казармы, Филоний! — Капитан чуть повысил голос, чтобы перекрыть рокот толпы и заодно чтобы отбить у означенного Филония охоту переспрашивать и иным образом уточнять детали приказа. — На сегодня у нас все.

Вообще-то планы у Амберсандера были самые обширные, включающие в себя визит без предупреждения в квартал красных фонарей и проведение там показательного выяснения, кто из бандерш не гнушается содержать и эксплуатировать не указанных в налоговом перечне девиц. Однако отправлять отряд без присмотра — значит искушать безмерно и самих стражей, и собственно бордельных заправил. Это его, сэра Малкольма, знают как взяток не берущего и на удар замечательно крепкого, а с воинством его, без централизованного руководства и вполовину не таким страшным, непременно попытаются договориться. Для начала добром, а там и как получится. Задерживать отряд при себе тоже смысла не имеет: Бингхам, судя по его подведенному брюху, насыщаться будет долго. На неделю вперед, из совершенно разумного расчета, что второго такого сердобольного капитана не сыщешь до самой Замзибилии. А потом еще учудит чего-нибудь, что до ночи придется расхлебывать.

Филоний, справный служака, не стал раздражать отца-командира. Покладисто кивнул, отсалютовал пикой и принялся, действуя удилами, шпорами и сопутствующими идиомами, разворачивать коня, что в толкотне оказалось фокусом еще тем. Народ воспринял эти его телодвижения как повод выразить властям свое несогласие с общей политикой правящего класса. Власти ответили утверждением политики тоталитаризма (древками пик по народным головам). Бинго высморкался двумя пальцами себе под ноги и прикинул, чего ему хочется больше: поглазеть на развитие событий или скорее напихать в себя дармовых харчей. Вышло, что питаться хочется больше. А на драку всегда можно посмотреть, причем вблизи и даже с наиболее выгодного ракурса — изнутри. Достаточно всего лишь расслабиться: драка от него никогда далеко не отходила. Так что гоблин со вздохом отвратил лик от преступлений против человечности и двинулся дальше, к двери в корчму. Сэр Малкольм, как раз с воинственным бряцанием свалившийся с седла, оказался на пути, и Бинго, проявив совсем негоблинскую деликатность, силой стер с физиономии ухмылку: купол капитанского бургиньота пришелся ему по плечо. Все у этих хумансов странно! Эдакие малыши снаряжаются, словно в жестокую битву, а здоровущие бугаи в лохмотьях сидят рядком вдоль стен и, протягивая ковшиком ладонь, жалобно гнусят что-то о врагах, спаливших родную хату. Это, наверное, влияние экономически озабоченных гномов: на маленького-то железа уходит вон насколько меньше! А что он, такой несолидный, навоюет…

А может, и навоюет. Да так, что никакому мордовороту мало не покажется.

На эту глубокую, как большинство Бингхамовых мыслей, сентенцию навело гоблина движение, которым капитан снял с седельной луки меч. Вроде и ничего особенного, просто взял за ножны и отцепил от крюка… но Бинго, с малолетства тершегося возле знатнейших клановых витязей, недобрым холодком по спине продрало от небрежной элегантности этого движения. Коротышка-то далеко не лыком шит! Недаром, видать, за ним как привязанные мотались те здоровилы с копьями. С таким лучше не сцепляться, по крайней мере, когда у самого в руках всего лишь напрочь кривая ольховая коряга, и посохом-то служащая через пень-колоду. Меч же малорослому достался весьма впечатляющий, для его роста двуручный, в одну руку вполне подошедший бы самому Бингхаму. Хоть клинок и вдвинут был в ножны по самую крестовину, но уже по тому, как меч лег рыцарю в руку, ясно стало, что и оружие непростое, как минимум под руку владельца подогнанное хорошим мастером. А то и само себя подогнавшее; кому, как не чистокровному гоблину, знать полную телегу историй о таких случаях! Неспроста о старом гоблинском оружии ходят байки как о грубом и неудобном. Вовсе не оттого оно таким кажется, что оружейники горных кланов не знали своего дела. Напротив, был у них секрет, ныне ушедший с Маркой кланов в неведомые края, — секрет, как создавать оружие, которое само себе выбирает хозяина, под его руку себя подгоняет, в бою всячески помогает и даже, пуская цепкие корни в жизнь воина, порою за эту жизнь с ним беседует. Эх, много всего было в стародавние времена!

А этот короткий, с подернутыми проседью усами и глазами, из которых глядела сама усталость, всей своей сутью как раз и олицетворял для небогатого годами Бинго те самые мифические стародавние времена, когда и герои были героичнее, и подвиги подвижнее, и хрен хреновее.

— Гляди, до чего дошли, — буркнул сэр Малкольм, оценивший Бингхамову чуткость по достоинству. Он-то давно привык, что каждый, волею судеб вымахавший хоть на несколько дюймов выше, так и норовит этим козырнуть. С того, собственно, и началась его рыцарская карьера, что приходилось насмешников на лишнее окорачивать, сперва детским деревянным мечиком, потом фамильным неуклюжим эспадоном, а потом и этот взял с боя, прирастил к ладони, вернул на стену семейную реликвию, и с тех пор желающих задраться с ним сильно поубавилось. От гоблина, однако, не ждал! Тем вроде бы и за счастье схлестнуться с воином умелым, поучиться мастерству на собственной дубленой шкуре. Даже поприкинул уже, как подрезать верзилу с боков, не особо и покалечив, чтоб в дело годен остался; а тот возьми да и удиви…

— Видал? — Капитан небрежно поднял меч, гулко стукнул навершием рукояти по вывеске. Рассохшееся дерево ответило гулким треском, клочьями осыпалась под рыцарские сапоги облупившаяся краска.

Бинго покладисто возвел глаза, склонил голову набок и наконец озадаченно двинул плечами.

— Доска вроде.

— Читать не умеешь? — Сэр Малкольм слегка покривился. Ничто не бывает бесконечным, даже гоблинские странности!

— А ты от горшка два вершка, — огрызнулся Бинго уязвленно. — Ты это… чего обещался? Накормить, вон тебе полное поле свидетелей! А не грамоту выведывать. Я, может, супротив тебя вдвое грамотнее!

— А читать не умеешь! И площадь полем обзываешь, деревенщина!

Бинго независимо передернул плечами. Всякое просторное, плоское и с овощами, по его мнению, определенно считалось полем. Если, конечно, не было сковородкой.

— А чего там написано?

— «У ЗолАтоВА РыТСаря», — прочел капитан нехотя, выделив нажимом возмутительные описки. Хоть и не надеялся, что гоблин смекнет, в чем соль. Бинго и впрямь не смекнул, про себя уличил железного доброхота в какой-то записной ненормальности и разочарованно протянул севшим голосом:

— Я думал, тут ко-о-ормят!

— Вроде должны.

— Да когда это у вас, рытсарей, кормили? Бока намять или в кости объегорить — это да, не спорю. Ну, пойдем глянем? Ежли что, ты того… — Бинго замялся. — У тебя меч, так что я хватаю и бегу, а ты прикрывай.

— Отставить! — Голос сэра Малкольма заморозил бы даже дварфийское неугасающее горнило. — Я как капитан городской стражи строжайше тебя упреждаю: ежели совершишь какое неправомочное деяние, отвечать придется по всей строгости!

— Не… какое? — насупился Бинго, с неудовольствием обнаружив, что его ноги, повинуясь парализующим ноткам капитанского голоса, пытаются подогнуться и усадить тушу прямо на булыжник. — Правое? А если я эт самое… налево? И огородами? Есть у вас тут огороды?