Плата за наивность - Бронислава Вонсович

На следующий день первой лекцией у нас была алхифакторика, на которой и Регина, и Моника отсутствовали. Наверняка опять решили поспать подольше, а не ходить на столь скучное занятие. Регина уже несколько раз возмущалась, что придумали непонятно зачем новый предмет, лишь бы дополнительно нагрузить бедных студентов. Ей лично и алхимии с артефакторикой вполне хватает. По алхимии у нее действительно все получалось, особенно на практических занятиях, так как наряду с хорошей памятью у подруги были еще точность и аккуратность, очень необходимые в этом непростом деле. А вот по артефакторике она откровенно отставала, причем все сильнее с каждым занятием. Непонимание одной темы тянуло за собой другое, а разбираться с самого начала она не хотела. Поэтому вполне естественно, что предмет, возникший на стыке двух дисциплин, одну из которых она ненавидела, никакого энтузиазма у нее не вызывал.

Мне же, напротив, было чрезвычайно интересно. Моя мама оставила после себя артефакты, о которых сейчас бы сказали, что они выполнены как раз по алхифакторическим принципам. Я хотела разобраться, как они сделаны (артефакты моей мамы весьма высоко оценили со стороны). Повторить их так никому и не удалось. У меня было преимущество – мамины рабочие записи, но сколько же еще нужно выучить, чтобы просто разобраться, что там написано! Пока знаний не хватало катастрофически, поэтому лекции и практические занятия по алхифакторике для меня были очень важны. А если учесть, что лекции читал инор Вайс, буквально влюбленный в свой предмет и способный увлечь своей любовью кого угодно… Нет, пожалуй, не кого угодно – Регину ему увлечь так и не удалось. Она его даже недолюбливала, считая не особенно умным. Инор Вайс был слишком рассеянным и иной раз забывал, для какого курса читает лекцию или ведет занятие, из-за чего случались забавные казусы. Наши студенты уже привыкли к этому и в случае малейших сомнений сразу напоминали забывчивому преподавателю, что мы учимся только на втором курсе, а значит, многих тонкостей можем не знать. Он мило извинялся и возвращался к нужной теме. Но сегодня никаких неожиданностей не было, инор Вайс просто продолжил тему, начатую на прошлом занятии.

Ко второй паре подошла Регина, полностью довольная жизнью и собой. Говорить ей что-то про пропуски занятий было бесполезно, сейчас она может думать только про вчерашний вечер. Подруга ухватила меня за руку и радостно защебетала:

– Мы так здорово вчера погуляли, так здорово! Эти курсанты такие замечательные, с ними так весело! Раске столько смешных историй знает.

– Раске?

Фамилия мне ничего не говорила – из новых знакомых Регины представился только Лоренц, а остальные два так и остались для меня безымянными. Впрочем, вполне возможно, что компания там постоянно менялась, так что я могла его и не видеть.

– Это тот, что за Моникой ухаживает, – пояснила Регина и, понизив голос, добавила: – Он ей тоже нравится. Здорово, правда?

Подруга была необычайно возбуждена тем, что прямо на ее глазах разворачивается история любви соседки по комнате с таким привлекательным молодым военным. Наверное, даже собственный роман не доставил бы ей столько радости, как наблюдение за чужим. Только вот военные отличались большой небрежностью по отношению к девушкам, и истории любви, начинавшиеся довольно красиво, заканчивались иной раз хуже некуда. Моника была еще более легкомысленна, чем Регина, и к чему могут привести эти встречи, только Богиня знает. Говорить им это бесполезно, но я все же попыталась.

– Вы с ними поосторожнее, – попыталась я ее предостеречь.

– А что такого? Мы гуляли, ничего более.

– Гуляли наверняка допоздна?

– Да нет, у них режим. – Голос Регины был полон разочарования, а слова сопровождались тяжелым вздохом. – Они не могут. И Николас не подошел…

– Ты знаешь, что он из аристократов?

– Правда? – почему-то мои слова, вместо того чтобы огорчить, необыкновенно ее обрадовали. – Мне он сразу показался таким необычным, таким непохожим на остальных курсантов, – мечтательно протянула она.

Чтение любовных романов в больших количествах никогда не проходит бесследно. И если в приюте их было не так много, и ходили они по рукам тайком, то, вырвавшись на волю, Регина только и делала, что поглощала новые увесистые томики с разноцветными обложками. Иной раз в ущерб и учебе, и сну. И все они яркими историями откладывались у нее в голове как руководство к жизни.